Глава СXLIX


«Маневреннность войск обеих воюющих сторон требует предоставления большей инициативы командирам среднего и нижнего звена. В приказе командира следует конкретно и чётко указать цель, а как её достичь – дело исполнителя. Бессмысленно вдаваться в подробные указания и навязывать предвзятые схемы. Чем серьёзнее задача и чем крупнее соединение, часть или подразделение, тем больше инициативы следует оставлять командиру-исполнителю. И лишь в том случае, если отдающий приказ командир лучше знаком с особенностями местности или оперативной обстановки, он может и должен указать в приказе пути к достижению поставленной цели…»
Генерал-полковник Гудериан, сидя за штабным столом в школьной учительской, вносил очередную запись в черновую тетрадь, которая должна была в дальнейшем лечь в основу учебника стратегии и тактики использования бронетанковых войск. Генерал старался вносить в тетрадь несколько строк каждый день, но эту запись он делал после продолжительного перерыва, вызванного обострением обстановки на левом фланге танковой армии во второй половине сентября. 17 сентября, согласовывая с фон Клейстом схему отвода с левого фланга на правый частей 3-й танковой дивизии Моделя и замены их частями 25-й мотодивизии, Гудериан получил донесение о начатом русскими контрнаступлении на Конотоп с востока. Весь день 10-я мотодивизия и пехотный полк «Великая Германия» вели здесь тяжёлые оборонительные бои. На следующий день канонада с востока была слышна уже в кабинете штаба Гудериана в Ромнах. В течение дня она становилась всё гомче. После обеда, поднявшись на наблюдательный пункт, оборудованный в башне городской тюрьмы, Гудериан увидел в бинокль колонну войск противника: танки, пехота и кавалерия численностью не менее дивизии подходили к городу, тесня немногочисленное охранение штаба 2-й танковой армии. Ещё две колонны примерно такой же численности двигались, согласно донесениям арьергарда генерала Моделя, с востока к реке Сула южнее Ромн. Русские наконец атаковали по всему фронту левый фланг Гудериана. Сделай они это несколькими днями ранее, когда танки Гудериана ещё не встретились с танками фон Клейста в районе Лубн, – и положение 2-й танковой армии могло стать очень неприятным. Теперь же, когда Киевская операция вступила в завершающую стадию и уже началось высвобождение значительных резервов во всех участвующих в операции шести немецких и двух румынских армиях, успех контрнаступления противника, не располагающего значительными резервами в ближнем тылу, мог быть лишь временным и частным. Всё же оставлять штаб танковой армии в Ромнах было очень рискованно – оперативных резервов в городе у Гудериана не было, а два батальона 10-й мотодивизии и зенитный артдивизион, прикрывающие штаб, могли и не удержать позиций до прибытия подкреплений. Однако Гудериану очень непросто дался первый в этой кампании приказ об отступлении. Выслав на разведку дороги на Конотоп подполковника фон Барзевича, лично севшего за штурвал бомбардировщика, Гудериан связался по телеграфу с командиром 24-го танкового корпуса фон Швеппенбургом. Приказав двинуть на Ромны 4-ю танковую дивизию, командующий задал генералу, с которым был в дружеских отношениях и в моральной поддержке которого теперь особенно нуждался, щекотливый вопрос: как будет воспринято в войсках известие о поспешном оставлении штабом армии Ромн. Фон Швеппенбург заверил Гудериана, что войска поймут всё правильно: Киевская операция заканчивалась, на повестке дня стояла Московская операция, и перевод штаба армии обратно в Конотоп был вполне естественным и необходимым шагом. Доводы генерала не вполне развеяли сомнения Гудериана, и лишь когда стрельба послышалась на окраинах Ромн, а цепи атакующих спешенных кавалеристов противника, поддержанные танками, стали видны невооружённым глазом, командующий быстро спустился с тюремной башни, сел в штабную бронемашину и, замыкая штабную колонну, выехал в Конотоп к фон Швеппенбургу. При этом он сильно рисковал: подполковник фон Барзевич не смог выполнить поручения и вернулся из разведки на аэродром, едва уйдя от преследования советских истребителей. Штабной броневик Гудериана покидал Ромны под вой советских штурмовиков, увёртываясь от разрывов авиабомб и мин советских миномётов на раскисшей от грязи дороге, где колонна штаба армии с трудом разминулась с танками и бронемашинами 4-й танковой дивизии, спешившей на выручку арьергарду. Ожесточённые бои в районе Ромн, Конотопа и Глухова продолжались несколько дней. Противник выгружал из эшелонов в Сумах и в районе Лебедина свежие дивизии и с ходу бросал их на восток. Однако и Гудериан подтянул свои резервы, высвободившиеся на правом фланге после взятия 6-й армией фон Рейхенау Киева 19 сентября и ещё выросшие после передачи в распоряжение 2-й танковой армии части танков и мотопехоты армии фон Клейста. 20 сентября сражение под Ромнами достигло апогея. Прорвав заслон отведённой на правый фланг 3-й танковой дивизии, противник сумел прорвать изнутри кольцо окружения и вывести на восток часть окружённых в котле войск. В этот день Гудериан объезжал войска 46-го мотокорпуса фон Фитинггофа, втянутые в тяжёлые бои в районе Глухова. Русские сражались храбро и грамотно, особенно отличились курсанты и преподаватели Харьковского военного училища, и корпус Фитинггофа, пытаясь обойти их с флангов, понёс потери на минных полях. Упорные бои продолжались в этот день в районе Путивля, Шиловки и Белополья. Противник наращивал давление на Глухов с севера, северо-востока и востока. Осеннее ненастье усугубляло трудности, вызывая перебои со снабжением горючим и боеприпасами, зато налёты советской авиации, успешно оспаривавшей в сентябре господство в воздухе у Люфтваффе над фронтом Гудериана, вследствие нелётной погоды прекратились. Поздно вечером командир полка «Великая Германия» полковник Хернлейн доложил о том, что взял Белополье. На следующий день в районе Глухова возник кризис. Введя в бой две свежие дивизии, противник расчленил и частично окружил обороняющиеся здесь части корпуса фон Фитинггофа. Положение спас генерал фон Арним, возвратившийся на передовую после ранения, полученного в июне в Белоруссии, и вновь возглавивший 17-ю танковую дивизию. Поздравив отдохнувшего и полного сил генерала с возвращением, Гудериан усилил его дивизию – свой последний резерв - полком «Великая Германия» и приказал ликвидировать кризис под Глуховом. Генерал фон Арним выполнил приказ.
Тем временем танковая группа фон Клейста в составе 13-й, 14-й и 16-й танковых, 60-й и 1-й Cловацкой мотодивизий, 1-й дивизии СС «Адольф Гитлер» и 5-й дивизии СС «Викинг» сосредоточилась в районе Миргород, Ромодан, Лохвица. 24 сентября фон Клейст начал перегруппировку. Он скрытно перебросил главные силы танковой группы на 140 – 180 километров к юго-западу и сосредоточил их на днепропетровском плацдарме в районе Новомосковска и реки Самара против правого фланга 12-й армии Южного фронта. Сюда же подтянулась пехота 3-го армейского корпуса. Командующий Южным фронтом генерал-лейтенант Рябышев оставался в неведении в течение целой недели. Он был в полной уверенности, что против него на плацдарме действуют одна танковая и одна-две мотодивизии. Генштаб и эти оценки считал преувеличенными. Шапошников был почему-то уверен, что против 12-й армии действуют исключительно итальянцы, и настойчиво советовал «хорошенько их поколотить». Истина обнаружилась, когда предпринять что-либо было уже поздно. Ночью 30 сентября полковник Колосов доставил в штаб Рябышева трофейную штабную карту. Накануне полковник выгрузил в районе Синельникова 15-я танковая бригада выгрузившись из эшелонов в районе Синельниково и с ходу атаковал 14-ю танковую дивизию, уничтожив в бою более 30 немецких танков и разгромив штаб дивизии. Из трофейных документов следовало, что под Новомосковском фон Клейст собрал в кулак все свои танки и мотопехоту. Генерал-лейтенант Рябышев едва успел оперативно прикрыть своими танками два самых танкоопасных направления, где у него уже были развёрнуты противотанковая и зенитная артиллерия, – на Павлоград и на Синельниково. Связав танки Рябышева непрекращающимися атаками, фон Клейст к исходу 3 октября прорвал фронт пехотных и кавалерийских дивизий 12-й армии на её правом фланге, ворвался в Синельниково, захватил Варваровку и в образовавшуюся 25-километровую брешь бросил главные силы танков и мотопехоты на юго-восток, стремительно заходя в тыл 12-й армии и всему левому крылу Южного фронта. Утром 6 октября, когда танки фон Клейста уже безраздельно хозяйничали на коммуникациях 12-й, 18-й и 9-й армий Южного фронта, генерал Рябышев получил приказ сдать командование фронтом генерал-полковнику Черевиченко и прибыть в Москву для доклада.