ОБЩЕЛИТ.COM - ПРОЗА
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение. Проза.
Поиск по сайту прозы: 
Авторы Произведения Отзывы ЛитФорум Конкурсы Моя страница Книжная лавка Помощь О сайте прозы
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль

 

Анонсы
    StihoPhone.ru



Кампания 1941 года. Глава 96

Автор:
Глава XCVI



Высланные на разведку бойцы отряда Руссиянова вернулись через несколько часов, ведя с собой проводника, местного жителя, знавшего дорогу к Днепру. Установить контакт с другими отрядами 100-й дивизии им не удалось.
Днепр оказался совсем рядом: деревья расступились и открылся берег, поросший густым кустарником. Над водой стелился густой туман. Где-то далеко за Днепром звучала канонада. Столкнув в воду несколько поваленных деревьев, окруженцы отпустили проводника, вошли по грудь в воду, показавшуюся тёплой после купания в холодной утренней росе, и, держась за деревья, поплыли. Они были уже на середине реки, когда с берега вслед им ударили немецкие автоматы: в тумане хорошо были видны красноватые вспышки выстрелов. Над головой генерала веером просвистели пули, плывший в нескольких метрах впререди полковник Шварёв с головой ушёл под воду, затем вынырнул и с помощью оказавшегося рядом сержанта вытащил из воды раненого красноармейца, уложив его на середину бревна. Когда спустя четверть часа дерево мягко причалило к левому берегу, у генерала едва хватило сил выбраться из воды: спину и плечи отчаянно ломило. На берегу он упал и минуту пролежал, переводя дыхание, затем ему помогли подняться и взобраться на поросший молодым ельником пригорок. Река скрылась за деревьями. Подобрав палку и опираясь на неё, генерал последовал за своими более молодыми спутниками к месту сбора отряда - найденной разведчиками в глубине леса небольшой поляне. Здесь, наскоро перекусив подмоченным в воде чёрствым хлебом, все, кроме выставленных часовых, повалились в траву и мгновенно заснули. Во сне генерал вновь переплывал реку под пулями немецких автоматчиков. Пловец он был неважный, и второй подряд заплыв едва не кончился плохо: генерал с головой ушёл под воду и проснулся. Всё небо было обложено тучами, лил проливной дождь, и обмундирование, ещё не просохшее после купания в Днепре, вновь вымокло до нитки. Подняв отряд, Руссиянов пересчитал людей: несколько человек недосчитались, но ждать никого больше не стали, двинулись прочь от реки, чтобы как можно скорей уйти от возможной погони, а заодно хоть немного согреться. Дождь продолжался весь день, всю ночь и весь следующий день, то ослабевая, то вновь усиливаясь. Окруженцы шли гуськом через густой лес в прилипающих к телу гимнастёрках, неся раненых на самодельных носилках. Время от времени с севера и с юга доносились звуки далёкой канонады. Высланные вперёд дозоры несколько раз подавали сигнал тревоги, и всякий раз тревога оказывалась ложной: на пути отряда встречались лишь малые группы окруженцев, идущих на восток со стрелковым оружием, ориентируясь по компасу. Еды не было ни у кого. Местности никто не знал. Сначала отряд обходил стороной деревни и хутора, так было гораздо безопаснее, однако исчерпание сухого пайка вскоре вынудило Руссиянова пойти на риск и организовать небольшие, но многочисленные продотряды. Под покровом темноты эти отряды пробирались в деревни и всегда возвращались с продуктами. Деревни, попадавшиеся на пути 12 и 13 июля, были заняты немецкими гарнизонами. Несколько раз крестьяне, рискуя жизнью, укрывали красноармейцев до темноты в подпольях и на сеновалах, и ни разу не выдали их противнику. Наконец в глухом лесу вдали от больших дорог на пути отряда встретилась деревня, где немцы не появлялись и где ещё функционировали сельсовет и партком. Отряд разместился по избам, просушил наконец обмундирование и набрался сил. Прежде чем вновь двинуться в путь, генерал провёл глубокую разведку, установил маршруты движения войск и обозов противника на окрестных дорогах. Линия фронта, судя по всему, успела откатиться далеко на восток, и двигавшиеся по дорогам немецкие тыловые обозы охранялись довольно небрежно. Один из таких обозов с боеприпасами и продовольствием в составе 25 пароконных упряжек и был захвачен отрядом Руссиянова, не потерявшим при этом ни одного человека. Теперь у бойцов отряда в избытке имелись продовольствие, трофейное оружие и боеприпасы к нему. Погода улучшилась, и 24 июля отряд без особых приключений вышел из окружения в районе Подмошья, увеличившись по дороге ещё на несколько десятков человек. Главные силы дивизии вышли из окружения ещё 13 июля в районе Монастырщины. Все полки дивизии смогли выйти из окружения, и каждый по-своему. 85-й полк подполковника Якимовича, окружёный в арьергарде на реке Ослик, понёс особенно большие потери. Командир полка был тяжело контужен, двое батальонных командиров убиты, третий, оглушённый и засыпанный в окопе землёй, попал в плен. 331-й полк, окружённый под Острошитским Городком, вышел спустя неделю берегом к Березино, чтобы увидеть, как мост взлетает на воздух по приказу командарма Филатова. Переправившись выше по течению с помощью подручных плавсредств, полк двинулся лесом на северо-восток, разгромил в районе Останковичей батальон немецкой мотопехоты, взял пленных и завладел подробной картой, пользуясь которой, капитан Бабий вывел полк из окружения, проведя через Кабанье болото в расположение 20-й армии. Остаток июля дивизия Руссиянова сосредоточивалась, приводила себя в порядок и доукомплектовывалась в ближнем тылу в лесах под Ельней.
Утром 8 июля штабная бронемашина доставила генерала Филатова и начальника Оперотдела штаба 13-й армии подполковника Иванова, уже давно выполнявшего при командарме обязанности бессменного адъютанта, в штаб Западного фронта, разместившийся недавно в санатории Гнездово под Смоленском.
- Где вы пропадали целую неделю, генерал? Почему я ни разу не мог застать вас в штабе армии? – рокочущий баритон Наркома обороны маршала Тимошенко вкупе с его выправкой и комплекцией кавалергарда способны были смутить и более высоких армейских начальников, чем генерал Филатов. Последнему стоило немалого труда сохранить самообладание и коротко объяснить новому командующему фронтом, чем было вызвано его почти безвылазное пребывание в штабах танкистов дивизии Крейзера и десантников корпуса Жидова.
К исходу 4 июля, когда окончательно определился перевес противника в сражении под Борисовом, полковник Крейзер успел подготовить резервный рубеж обороны по реке Нача. В ночь на 5 июля 1-я Московская мотострелковая дивизия отступила. Когда утром 5 июля по мосту через Начу прошёл последний танк арьергарда Крейзера и на мост въехал преследующий его немецкий Pz.IV, раздался взрыв и мост взлетел на воздух.
У Филатова не было оперативных резервов. После оставления предмостных укреплений на Березине центр его армии – дивизия Крейзера – повисал в воздухе, не будучи прикрытым от оперативного обхода ни справа, ни слева. И если немцев не удалось остановить на Березине, то шансов остановить их на малых реках между Березиной и Днепром было ещё меньше. Всё, что могла сделать теперь 13-я армия, - это задержать продвижение противника к Днепру на несколько дней, чтобы позволить командованию фронта подготовить сильный рубеж обороны на Днепре. Исходя из этого, командование армии и построило тактику оборонительных боёв в междуречье. Каждую ночь полковник Крейзер отводил свою дивизию на новый подготовленный в ближнем тылу рубеж обороны, отрываясь от противника на 10-12 километров. С утра противник зря расходовал снаряды на артподготовку и атаковал в развёрнутом строю уже никем не занятую позицию, и лишь к полудню выходил к новому рубежу обороны, где снова встречал сильный отпор. Так шли бои 4, 5 и 6 июля на рубежах река Нача, река Бобр, Крупки, Толочин, Коханово. Когда 6 июля немцы попытались «перевыполнить» план Филатова и с ходу ворвались в Толочин, они были немедленно контратакованы с трёх сторон и выбиты из Толочина. Преследуя противника, Крейзер захватил 350 грузовиков, 800 пленных и знамя 47-го мотокорпуса фон Лемельзена. Только 8 июля, когда вновь возникла угроза его флангам, Крейзер оставил Толочин и отступил в Коханово, где вновь завязались упорные бои. Через несколько дней сильно потрёпанная 1-я Мотострелковая дивизия отойдёт на рубеж Орша, Шклов, где перейдёт в состав 20-й армии, а сам полковник Крейзер, тяжело раненный осколком авиабомбы, будет отправлен в тыл. Воздушно-десантный корпус генерала Жидова, ещё более сильно потрёпанный, будет к этому времени включён в 4-ю армию и вместе с ней временно снят с передовой и отведён за Днепр в район севернее Чаус для доукомплектования и пополнения.
Маршал Тимошенко слушал донесение генерала Филатова, задумчиво расхаживая по кабинету. Когда Филатов закончил, Тимошенко, не перебивавший его, заговорил с заметным украинским акцентом. Он перечислил войска, в управление которыми должен был вступить на новом рубеже – по Днепру от Шклова до Нового Быхова - командарм 13-й армии.
- Под Минском и в районе Борисова вы неплохо воевали, не имея соседей. Теперь вас будут подпирать справа 20-я армия Курочкина, а слева – 21-я армиия Герасименко. В состав передаваемых вам 61-го и 45-го стрелковых корпусов входят свежие дивизии полного состава по 10-12 тысяч человек и 2-3 тысячи лошадей в каждой, с артиллерией и полным автопарком. В ближайшие дни в Чаусах выгрузится из эшелонов 20-й стрелковый корпус генерала Ерёмина. Вместе с остающимся у вас 20-м мехкорпусом генерала Никитина это уже внушительная сила. Разве не так?
Генерал Филатов, ознакомившись с перечнем вверенных ему войск, энтузиазма не выразил. Он был скорее мрачен. Причина выяснилась очень скоро: когда начальник штаба фронта генерал Маландин стал рассказывать о начатом наступлении 5-го и 7-го мехкорпусов на Лепель, Филатов неполиткорректно прервал его и во всеуслышанье заявил, что полторы тысячи танков в результате лишь застрянут в болотах под Лепелем, а центр Западного фронта останется без крайне необходимых ему стратегических резервов бронетехники в тылу. Участвующий в заседании Военного совета армейский комиссар 1-го ранга начальник ГЛАВПУ РККА Мехлис гневно одёрнул генерала Филатова и попросил после заседания зайти в его кабинет. Пока Филатов сидел у Мехлиса, подполковник Иванов зашёл к начальнику Оперативного управления фронта генералу Семёнову, чтобы получить новые карты и подробнее узнать о группировке противника. В управлении шёл ожесточённый спор: решали, что делать с танковыми корпусами. На пути к Лепелю 5-й и 7-й мехкорпуса не смогли преодолеть заболоченный участок местности с двенадцатью малыми озёрами и понесли большие потери от немецкой авиации. Потери в корпусах уже достигли половины машин. Из двух мнений – повернуть назад немедленно или отложить решение до завтра – в конце концов возобладало второе. Выйдя от Семёнова, Иванов хотел было зайти за Филатовым к Мехлису, но его не пустил к комиссару часовой. Подождав четверть часа и не дождавшись, Иванов сел в бронемашину и выехал в штаб один: Филатов, отправляясь на «проработку» к Мехлису, приказал долго его не ждать и как можно скорее ехать в штаб армии. Иванов возвращался в штаб с тяжёлым чувством: в душе он всегда чувствовал себя танкистом и столь безалаберное распоряжение полутора тысячами танков находил возмутительным. Штаб в Могилёве размещался там же, откуда 16 июня Иванов выехал в Новогрудок. Теперь штаб почти непрерывно бомбили. В штабе подполковник узнал, что генерал Филатов, выйдя от Мехлиса и не обнаружив бронемашины, выехал следом за ним на штабной «эмке», угодил под бомбёжку и был тяжело ранен пулемётной очередью немецкого штурмовика. Во фронтовом госпитале, куда немедленно доставили генерала, сообщили, что его уже эвакуировали в Москву самолётом, но тяжесть ранений оставляет мало надежд на выздоровление.
Между тем танки противника уже приближались к Могилёву, и комбриг Петрушевский, временно возглавивший армию, несколько раз в продолжение нескольких часов спустившись в бомбоубежище, объявил наконец, что так работать невозможно. В тот же день штаб перевели в новое место – на ЗКП фронта в лесу под Новым Любужем в 12 километрах северо-восточнее Могилёва. Вечером Иванов зашёл в блиндаж к Петрушевскому с подготовленным текстом приказа и застал у комбрига незнакомого генерала. Моложавого, с зачёсанными назад волнистыми волосами, его легко можно было бы принять за солиста оперы, будь на нём фрак, но на генерале было новенькое, с иголочки, обмундирование, до блеска начищенные сапоги, а на груди у него поблёскивал орден Красного Знамени. Подполковник Иванов попятился к выходу, но генерал остановил его.
- Товарищ подполковник, не пугайтесь, я не привидение, а ваш новый командарм. Что у вас в папке? Иванов протянул генералу проект приказа.
- Почему от руки? – нахмурился генерал. – Садитесь, почерк у вас разборчивый, как-нибудь прочту. Ознакомившись с проектом приказа, генерал-лейтенант Ремезов поручил Иванову перепечатать его, размножить, подписать и утром 9 июля лично доставить генералу Магону, разъяснив на месте детали.
Генерал Магон, командир 45-го стрелкового корпуса, в 1938 году был арестован, три года провёл в лагерях и был возвращён в строй уже перед самой войной. Немногословный, интеллигентный офицер старой школы, он принадлежал к блестящей плеяде командиров, знакомой Иванову по учёбе в академии, и даже внешне был похож на расстрелянного командарма Корка. Ознакомившись с приказом - держать оборону на левом фланге по Днепру от Нового Быхова до Сельца с предпольем западнее Днепра по берегу реки Лохва,- Магон сразу заявил, что для исполнения подобного приказа не располагает достаточными силами, а удерживать предполье за Днепром не видит смысла: Гудериан ещё накануне прорвался к Днепру, а на рассвете 9 июля на ряде участков и форсировал его, высадив парашютный десант в тылу артбатарей корпуса Магона, фактически состоявшего из всего одной 187-й стрелковой дивизии. Присутствовавший при разговоре командир дивизии, однофамилец подполковника, доложил, что в районе Нового Быхова противник сосредоточил очень крупные силы бронетехники и мотопехоты и теперь располагает внушительным численным превосходством, достаточным для перспективной попытки прорыва обороны. Иванов немедленно связался с Петрушевским и попросил срочно перебросить с правого фланга на левый 137-ю стрелковую дивизию. Побывав на передовой в Новом Быхове и проследив за прибытием к Магону первых подкреплений - частей 148-й стрелковой дивизии 20-го корпуса, выгружающихся в Чаусах из эшелонов, Иванов уже под утро 10 июля вернулся в штаб армии и прочёл сводку армейской разведки. Противник в течение 9 июля продолжал сосредоточение на узком участке фронта в 15 километрах северо-восточнее Рогачёва 3-й и 4-й танковых дивизий. У Иванова отлегло от сердца: главные силы 24-го мотокорпуса Гудериана не угрожали непосредственно корпусу Магона, чья артиллерия была слишком растянута по фронту, не эшелонированному в глубину. Уже к полудню 10 июля поступили новые сведения разведки: танков фон Швеппенбурга под Рогачёвом уже не было, дивизии были скрытно передислоцированы в район севернее Быхова, где и обрушили удар на 7-километровом участке на 187-ю дивизию Иванова. К 14 часам немцы расширили захваченный здесь плацдарм, вклинившись в оборону Магона на 10 километров. Спустя 5 минут Магону был отправлен приказ отвести дивизию на рубеж Кульмицы, Красная Слобода, контратаковать плацдарм силами подходящих со стороны Чаус частей 148-й дивизии и держаться до подхода 137-й дивизии полковника Гришина, уже выступившей походной колонной с правого фланга армии на левый. Выехав на бронемашине навстречу, Иванов лично привёл дивизию в 6 часов вечера в распоряжение штаба Магона. Только дивизионная артиллерия задержалась в пути, а между тем группировка противника на плацдарме к югу от Могилёва продолжала увеличиваться. Не дожидаясь артиллерии, Магон послал в контратаку четыре батальона стрелков 137-й дивизии и два батальона 148-й, воспользовавшись поддержкой штурмовиков 11-й авиадивизии дважды Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации Кравченко. Впервые с начала войны подполковник Иванов видел в небе над передовой столько советских самолётов. Прикрытые истребителями, бомбардировщики разрушили переправу в Барсуках, нанесли большой урон переправившейся немецкой артиллерии в районе Барколабово и уничтожили прямыми попаданиями несколько немецких танков. Однако ликвидировать танковый плацдарм противника без поддержки артиллерии и танков, силами только авиации и шести батальонов стрелков оказалось для 13-й армии непосильной задачей. В ночь на 11 июля генерал Ремезов со штабом армии перебрался в Чаусы, чтобы на месте ускорить выгрузку из эшелонов и выдвижение к передовой частей 20-го стрелкового корпуса.
Немецкая авиация непрерывно бомбила эшелоны и на станции, и в пути следования, все графики прибытия были сломаны, части выгружались прямо в поле и остаток пути проделывали маршевыми колоннами по лесным дорогам. Тем временем Гудериан форсировал Днепр ещё в трёх местах: в полосе 20-й армии в районе Копыся переправился 47-й мотокорпус фон Лемельзена, севернее Шклова – дивизия СС «Рейх», южнее Шклова – 10-я танковая дивизия. В 6 часов утра 12 июля генерал Ремезов выехал на легковой машине из Чаус в штаб Магона в Новый Осовец, чтобы лично руководить боем. В районе деревни Давидовичи машина генерала была обстреляна немецкими автоматчиками, это были разведчики 10-й мотодивизии. Отделавшиеся царапинами адъютант и два офицера штаба, сопровождавшие генерала, вывезли генерала из боя и быстро доставили в лазарет, откуда он был оперативно эвакуирован в госпиталь. Хирурги извлекут из тела генерала пять пуль, и уже в ноябре генерал Ремезов вновь будет на фронте и во главе 56-й армии отличится при освобождении Ростова-на-Дону.







Читатели (1273) Добавить отзыв
 

Проза: романы, повести, рассказы