Крик, -
преодоления звукового барьера,
врезаться в барабанные перепонки бумерангом!
Любовь, - чувствовать каждый ироничный взгляд,
каждую крошку сарказма любимой;
каждую ее негативность как выстрел в висок,
женщина это сакральная мантия бытия,
пестрая и равнодушная, холодная и расчётливая;
она лишь кажет видимость для мужчины, -
словно орлан бросается в неизвестность со скалы,
будь то пропасть или мгла бездонная!
Мужчина это стрела и клинок,
рассекающий эту мантию пополам;
разверзающий эту пропасть,
эту зияющую плотную пелену!
Либо это хулиганское действо!
Перевернуть афиши вверх дном,
сжечь ее наряды, запечатлеть ее рыдания на кушетке,
вывернуть ее кору вовнутрь,
заставить ее содрогаться в спазмах
и литься слезами на подушку!
Пусть такое тяжёлое и редкое
причастие ее лаве, ее славе, ее цинизму!
Неслыханной будоражащей кровь новизне
и абсурдному кличу за ломкие грани!
Солнце это скальпель,
скользящий по лекалу ее плеч!
Этой чересчур прочерченной спины,
лохмотьям кожи, вискам, прическе!
И пусть хулиганство это трогает ее за плечо,
тыкается носом ей в подмышки, она пусть гладит его!
Жалеет, изодранного ветрами,
просмоленного исполинским кострами!
Пусть ломает глаза об него,
пусть прудит запруды нежностей и прихотей!
Этот летящий на встречу самурайский меч,
пусть примут ее ножны,
как редкую примулу на утесе, на клочке бумаги!
И пусть эта пульсация кровяных телец,
биение сердец и раскалённая магма
примут этот живой тростник,
этого одноногого журавля!
Бросающегося в зыбучую пропасть!
А завтра он проснётся на ее руках,
и она простит ему все, - разбитые афиши,
изодранные локти и колени, он не хотел этого;
он не знал, как к ней прийти,
пусть стражи порядка приведут его к ней,
укажут на него перстом как на вредителя ее искусству,
ее опиумом разливающейся славе;
дабы она пристыдила и покарала его,
и отнюдь это не любовь!

Ее матерински нежные руки,
Губы, выдающие волнение
ещё подрагивающей женской особи!
И она скажет им:
«Оставьте его мне!
Оставьте его, ибо он мне малоинтересен,
но я его приму, в угоду тем немногим,
которые умеют летать над пропастью,
которые не боятся упасть в морскую пучину,
которые погибая внемлют зову сердца!
Он мой!».
(26.09.21)

Небесные скрижали
Ярослав Шумахер