Глава XCII



Шоссе Минск-Борисов 1 июля было уже под контролем немцев, и генерал Филатов направил штабную бронемашину по просёлку южнее, к чернявской переправе. На восточном берегу Березины Филатова встретил старший лейтенант Щеглов. Он доложил, что привёл с собой и развернул батальон 175-го мотострелкового полка дивизии Крейзера, имея задачу взять под охрану переправу и штаб 13-й армии. Пока генералы Филатов и Юшкевич спешно разворачивали армейский и корпусной штабы, подполковник Иванов связался с начальником штаба дивизии Крейзера подполковником Модеевым. Поприветствовав новое армейское начальство, Модеев заметил, что дивизия находится на фронте всего три дня и за это время уже в третий раз меняет армейское подчинение. От командующего Западным фронтом дивизия получила приказ удерживать переправы через Березину от совхоза Веселово до деревни Чернявки. Речь шла о зембинской, борисовской, чернявской, заречной переправах. Оборона предмостных укреплений на западном берегу в задачи дивизии не входила, однако у Модеева имелись сведения о появлении в 16 часов немецких танков на западном берегу Березины в окрестностях Борисова. Штаб дивизии Крейзера был развёрнут в нескольких километрах северо-восточнее Борисова на восточном берегу и прикрыт с севера сильно потрёпанной в боях 50-й стрелковой дивизией генерала Евдокимова. Точными сведениями об обстановке к западу от борисовского моста Модеев не располагал, он сообщил лишь, что мост подготовлен к подрыву, который будет произведён сапёрами сразу же после прохода по мосту большой автоколонны с ранеными и артиллерией отступающих частей.
Выслушав доклад начальника Оперотдела, командарм Филатов снова сел с ним в бронемашину и выехал восточным берегом Березины в Борисов. Дорога на север шла через лес. Когда лес наконец кончился, за грядой невысоких поросших кустарником холмов на северо-западе показалась бетонная дуга борисовского моста через Березину. На мосту работал отряд подрывников во главе с капитаном Волчковым. С запада на восток по мосту шла нескончаемая колонна отступающих частей, и встретившему командарма на западном берегу полковнику Лизюкову, заместителю командира 17-го мехкорпуса, было совсем не просто поддерживать относительный порядок в образовавшейся у въезда на мост пробке. Полковник доложил, что прибыл в Борисов несколькими часами раньше и приступил к исполнению обязанностей начальника гарнизона. Каких-либо войск он с собой не привёл, но уже успел сформировать двухтысячный сводный отряд из отступающих частей и курсантов танкотехнического училища и развернуть на подступах к мосту две батареи противотанковых орудий и десяток учебных танков. Полковник попросил командарма Филатова помочь ему с зенитной артиллерией, которой в окрестности моста почти не было, и пообещал удерживать предмостное укрепление до подхода танков Крейзера, в штаб которого уже выехал начальник танкового училища корпусной комиссар Сусайков. Туда же отправились на бронемашине Филатов и Иванов. Пока продолжалось совещание полковника Крейзера с Сусайковым, подполковник Модеев развернул перед Филатовым и Ивановым карту обороны дивизии. На создание сплошной обороны времени уже не было. Полки 1-й Московской мотострелковой дивизии разворачивались на 50-километровом фронте с центром в Борисове, концентрируясь к трём переправам: зембинской на правом фланге, борисовской в центре и чернявской на левом фланге. Ядро обороны составлял 175-й мотострелковый полк, его головной батальон уже занял переправу в Чернявке, остальные двигались в составе танковой колонны из Орши на Борисов вместе с дивизионной противотанковой артиллерией под защитой дивизионной ПВО. 6-й мотострелковый полк, усиленный батальоном 12-го танкового полка и дивизионом 13-го артполка, разворачивался справа от 175-го по берегу Березины от Борисова до совхоза Веселово. Филатов и Иванов, получив исчерпывающую информацию от начальника штаба, не стали дожидаться, когда освободится Крейзер, и выехали к зембинской переправе. Туда уже подошёл танковый батальон. Осмотрев позиции противотанковой обороны, Филатов счёл безопасность переправы на ближайшее время обеспеченной.
Выходя вечером из бронемашины во дворе армейского штаба, Филатов и Иванов валились с ног от усталости. Приказав немедленно разбудить их при появлении известий о Петрушевском и его двух дивизиях (связи с ними не было), генерал и подполковник легли спать. В эту ночь впервые за неделю они смогли выспаться в спокойной обстановке, а на рассвете 2 июля выехали на левый фланг, в Березино. В штабе 4-го воздушно-десантного корпуса их встретил генерал-майор Жидов, несколько дней назад прибывший из Среднеазиатского военного округа, где он командовал горнокавалерийской дивизией. Все двадцать с лишним лет военной службы генерал-майор провёл в кавалерийском седле, с парашютом ни разу не прыгал и о десантных войсках имел лишь самое общее представление.
- Прыгать с парашютом нам с вами в ближайшем будущем не придётся, а с руководством пехотой в обороне вы, вне всякого сомнения, справитесь.
- Конечно, - отвечал генерал командарму.
- В таком случае отошлите поскорее парашюты с эшелоном во фронтовое интендантство, на станцию Чаусы под Могилёвом, и прочно удерживайте переправу, а при возникновении опасности её захвата противником немедленно взорвите.
Осмотрев позиции 7-й воздушно-десантной бригады, развёрнутые поперёк дороги Минск-Березино-Могилёв по обеим берегам Березины и понаблюдав за работой сапёров, готовивших мост в Березино к подрыву, Филатов с Ивановым выехали дальше на юг, в Свислочь, где в устье реки с тем же названием 8-я воздушно-десантная бригада корпуса Жидова удерживала ещё одну переправу, в окрестностях которой на западном берегу уже появлялись разведывательные бронемашины Гудериана. Осмотрев противотанковые батареи, развёрнутые на восточном берегу при въезде на мост, и выслушав рапорт сапёров о готовности к подрыву моста, Филатов собирался уже выехать ещё дальше на юг, чтобы убедиться в отсутствии разрыва между флангами 13-й армии и 4-й армии, обороняющей переправы в районе Бобруйска, но начальник Оперотдела уговорил его вернуться в штаб армии и взять под контроль оперативную обстановку на всех угрожаемых участках, ибо противник с минуты на минуту мог нанести на любом из них главный удар.
Чувство опасности не обмануло подполковника Иванова. Первое, о чём услышал командарм Филатов от командира 44-го корпуса генерала Юшкевича, оставленного утром в Чернявке за старшего, был прорыв немецких танков по мосту через Березину в восточную часть Борисова. На рассвете 8-й воздушный корпус барона Рихтгофена нанёс массированный удар по предмостному укреплению на западном берегу. У въезда на мост и на самом мосту возникла паника, поддержание какого бы то ни было порядка сделалось невозможным. Воспользовавшись неразберихой, несколько немецких бронемашин и танков прорвались по мосту, вывели из строя кабель подрывников, расправились с сапёрами и открыли дорогу танковой колонне дивизии генерала Неринга. Юшкевич уже отдал приказ полковнику Крейзеру контратаковать и ликвидировать немецкий плацдарм.
Беда не приходит одна. Командарм Филатов не успел обсудить с командиром корпуса положение в районе Борисова, как телефон принёс крайне неприятную новость с другого фланга. Авангард 3-й немецкой танковой дивизии прорвался на восточный берег Березины по мосту в Свислочи. У сапёров бригады десантников что-то не сработало, а противотанковые батареи, развёрнутые на берегу без надёжного прикрытия зенитной артиллерии, стали лёгкой добычей пикирующих бомбардировщиков 8-го воздушного корпуса, перенёсших главный удар на юг и смешавших позиции артиллеристов с землёй: истребительная авиация Западного фронта отражала в это время другой массированный авианалёт в небе над на Бобруйском. Прикрыть с воздуха все переправы сразу имеющимися в распоряжении фронта истребителями было невозможно. Десантники бригады полковника Онуфриева отступили и заняли оборону на резервном рубеже по реке Клева.
Не дожидаясь, когда немецкие танки прорвутся ещё и в центре и нагрянут в штаб армии, генерал Филатов приказал немедленно взорвать мост в Березино. На западном берегу Березины остались 100-я и 161-я дивизии 2-го стрелкового корпуса, отошедшие 30 июня после продолжавшихся более суток арьергардных боёв с рубежа реки Волма на юго-восток.
Совершив ночной марш, дивизия генерала Руссиянова утром 1 июля окопалась на новом рубеже поперёк шоссе Минск – Березино – Могилёв в районе деревни Червень. 161-я дивизия 2-го стрелкового корпуса вновь развернулась справа от дивизии Руссиянова.
В продолжение всего дня 1 июля противник перед фронтом 100-й дивизии не показывался. Дивизионная разведка, высланная на запад, на север и на юг, также не обнаружила войск противника. Генерал Руссиянов использовал передышку для установки противотанковых и противопехотных заграждений. Заграждения минировались, а когда запас мин иссяк, на протянутую по фронту колючую проволоку продолжали вешать таблички «мины». Мосты через многочисленные речки на флангах и перед фронтом дивизии были к вечеру взорваны или сожжены, дороги перекопаны, въезды в населённые пункты забаррикадированы. Завершив полевые работы, вечером 1 июля Руссиянов собрал комсостав в штаб на совещание. После совещания состоялось чаепитие. Разошлись уже под утро. Прежде чем отправиться спать, генерал и замполит вышли во двор и присели на пороге штабной избы. Над деревней стояла тихая и тёплая летняя ночь. Ничто не напоминало о войне; только на западе и юго-западе в небе над горизонтом мерцали багровые сполохи далёких пожаров.
Проснувшись около полудня 2 июля, генерал Руссиянов не сразу сообразил, где находится. А когда сообразил и всё вспомнил, нахмурился и быстро вышел во двор. Над деревней Червень по-прежнему стояла мирная тишина, нарушаемая время от времени мычанием коров. Это по шоссе к переправе брели беженцы, ведя с собой домашний скот. Немцев никто из беженцев не видел от самого Минска, и это не на шутку встревожило генерала. Было очень похоже на то, что его дивизия оказалась в глубоком окружении. Вскоре гнетущее ощущение неопределённости передалось и бойцам 100-й дивизии. Долгожданные отдых и тишина больше не радовали солдат и явно были им в тягость. К вечеру со стороны Березины донеслись гром далёкой канонады и глухие разрывы авиабомб. Ночью стало видно, что пламя пожаров полыхает теперь и с восточной стороны горизонта, над переправами через Березину.
На рассвете 3 июля генерала Руссиянова разбудил нарастающий вой самолётов. Бомбардировщики с крестами на крыльях, образовав в небе большой круг, один за другим заходили на позиции артиллерии 100-й дивизии и почти отвесно пикировали на них, чтобы над самой землёй прицельно сбросить свой смертоносный груз. Вскоре небо заволокли тучи и пошёл дождь, бомбардировщики улетели и больше не прилетали, зато заговорили тяжёлая немецкая артиллерия и миномёты, а затем 70 немецких танков, поддержанные крупными силами мотопехоты, атаковали клином вдоль шоссе Минск – Могилёв, прорвали фронт 100-й дивизии и устремились к переправе. Генерал Руссиянов отвёл стрелковые полки и артиллерию в лес и двинул по просёлочным дорогам в сторону Березины. Несколько раз ему приходилось останавливаться и разворачивать артиллерию, чтобы отразить танковую атаку с фланга. Лишь к трём часам пополудни 4 июля колонна вышла по раскисшим после дождя дорогам к Березине. Местечко Березино было в руках противника. Мост был взорван, но неподалёку немецкие сапёры уже навели понтонную переправу. Бой шёл на другом берегу реки.