«Это было недавно, это было давно»,
тогда, когда песня эта была новой.



Глава 1. МАСТЕР


«В буднях великих строек, в весёлом грохоте, в огнях и звонах», — рявкают по утрам могучие динамики на стройке электростанции. Это партком и дирекция со с ранья встряхивают нам мОзги, для патриотического восприятия советской действительности. Песня похожа на сержанта, декламирующего стихи: «идёт налеее-во! — песнь заводит! Напрааа-во! — сказку говорит!».

Но в июне «Марш энтузиастов» из моих интересов линяет и на трудовые подвиги не вдохновляет. Душа моя изнывает. Потому как желает слышать не марши, а журчание рек и шелест трав. И травинка с обочины ароматы степи источает. А ветер, прилетевший из таинственных далей, напоминает о кострах, о звёздах, гитаре. И прокуренную, проматерённую мою прорабку половодье дивных грёз заполняет…

Отзвучала в июне последняя чеканная строка «энтузиастов»: «Мечта прекрасная, хотя не ясная, уже зовёт тебя вперёд!». Заглушил её другой марш, поющий в душе о другой мечте. Прекрасной и очень ясной. Она тоже зовёт вперёд, но в другую сторону. И штампик в трудовой книжке: «Уволен», — завершает ещё один фрагмент моей производственной биографии. А на те пакости, которые шкрябают кадровики в моём личном деле, я и плюнуть не буду. Да мне это «дело» и не показывают, хотя оно «моё личное». «А нам всё равно!», — бацает степ в душе моей другая музыка.

Много хобби у меня. А самое интересное — поиски доисторических рисунков в пещерах. Это хобби дополняет мою неистовую страсть: побывать во всех не затоптанных местах. Там, где дышать и думать приятно. Избегали умные предки наши «поганых мест» — геопатогенных зон, — где их бестолковые потомки, опупевшие от маршей, воздвигают города и электростанции. Для кого? — если вскоре все они погибнут от рака.

Таинственный зов подсознания влечет меня туда, где время узнавали не по суетливым стрелкам часов, а по солнышку или повороту Малой Медведицы. И в минуты затишья на работе, сижу я, устремив остекляневший взгляд в окно, где за пыльным стеклом, грезится мне тот чудный мир, «где чудеса, где леший бродит, русалка на ветвях сидит». Тот дивный мир, который вручил «детям Своим» Бог, со словами:

«Мир оставляю вам, мир Мой даю вам» (Ин.14:27).
Открываются двери в мир Бога, — Царство Божие, — не без усилия, ибо

«с сего времени Царствие Божие благовествуется, и ВСЯКИЙ УСИЛИЕМ входит в него» (Лк.16:16).

Но не много надо мне усилий, чтобы попасть в божественный мир пращуров. Для меня это, как в сказке: «махни рукой и плюнь». Плюю я на дела монтажные, махнув рукой на премию за второй квартал, ибо

«корень всех зол есть сребролюбие» (1Тим.6:10).

И каждый год в день один и тот же — 15 июня, (за две недели!), — кладу я на стол отцу-начальнику два заявления. Первое — на отпуск, второе — на увольнение. А на обоих дата — с 1-го июля! Это ультиматум: или — или. Плюнувшему и махнувшему, — «была бы только воля»! А какой листочек разгневанное начальство украсит автографом? — его собачье дело. А то, что будет начальство разгневано — к цыганке не ходи! Не любит начальство ультиматумы, а потому,

«Если гнев начальника вспыхнет на тебя» (Ек.10:4),
то береги нервные клетки свои, а не начальника. Сиди и улыбайся, думая о приятном.

Кротко воздыхая, сижу в кабинете начальника участка. За открытым окном, сквозь свежую листву деревьев, призывно синит мне июньское небо. Думаю о приятном: не мне, а начальству нужны эти траханные электростанции. Мои институтские однокашники тоже их строят, нежа задницы в пышных номенклатурных креслах. И думают они умные мысли про высокие монтажные материи. А не про то, про что думаю я на скрипучем и замурзанном жестком стуле в вагончике «прорабки». Да и тут спокойно не посидишь. Всю дорогу надо поспешать, чтоб успеть отматюкать. И по телефону и без. То ушлых проектантов, то оборзевших монтажников. Если работягу ты не отматерил, значит, ничего ему не говорил, — он ничего не услышал! А услышал, так не понял. А понял, то не так. Только после пары матюков у него включается соображалка. И мастер, это виртуозно матерящаяся грань между дурацким проектом и дурным его исполнением. От всей этой дурости даже мой ангельский характер становится дурным. Хорошо, что в этом дурдоме мне, как «пролетарию, кроме цепей, терять нечего». (Маркс). Уж это я усвоил.

Усвоил и то, что без таких, как я, сколько мягкое кресло задницей не дави, а электростанцию не высидишь. Ещё усвоил, что нового министра сыскать, — «как два пальца обоссать», а мастера с таким опытом монтажа, как у меня… уж проще отловить живого мамонта. А всего лучше усвоил то, что училке Эльке для! всего нужнее я! Отпуск у неё — всё лето. Как ей без меня??

Но мои «аргументы и факты» не проникают в дубовый набалдашник начальства. По-бормашинному проникновенно, зу-зу-зудит оно, слегка заикаясь, про предпочтение общественных интересов личным. С умной мордой, как откровение, слушаю я это зу-зудение, вспоминая ценное наставление, которое выдал Бог Моисею:

«сказал Господь Моисею: возьми всех начальников народа и повесь их»! (Чис.25:4).

Божественная идея! Эх, был бы я на месте Моисея! Уж эта за-за-занудина, с потной лысиной, из петли б не ускЛизнула! А с Божьей помощью, я бы …
А вы знаете, о чём думала Мона Лиза? Вот то-то. Увидев зловещую улыбку Джоконды, медленно выползающую от «приятных мыслей» на мою замордовано не бритую свирепую мордасину монтажного мастера, начальство проникается пониманием Леонардо Да Винчи-ннного до упора. Перестав трындеть, начальник розовеет, отворачивается, обратив ко мне обратную сторону лу-лу… лысины. А тут-то на ней ещё больше родинок! Вот бы, соединить их фломастером! — был бы шикарный звёздный глобус с созвездиями! И вспоминаются мне холодные до прозрачности, звёздные ночи в горах, за облаками, под волшебным сверканием звёзд. И вновь растворяюсь я в безоблачных грёзах мечты…

А какая мне разница за то, что булькает сейчас в этом звёздном набалдашнике: «По КЗОТу отпуск 24 дня, + выходные и дежурства, + …», — и тут в набалдашник проникает ужасная догадка: ведь, к любой сумме дней этот раздолбай, (т.е. я), по почте добавит заявление ещё на месяц без содержания! Жаль, толковый он мастер (это — тоже я!), а придётся уволить… да по статье бы его!… чтобы другим не повадно!!… Ведь, без ножа, гад, режет!!! Ну, а уволю его, и... и-и???...»

Иии!!!... и с 1-го июля как сказочный Иван-дурак, каждый, кто способен махнуть рукой и плюнуть, преображается из безликой кадровой единицы в ЧЕЛОВЕКА! — который, подергивая судьбу за хвостик, может преодолеть сумасшедшую водяную коловерть, чтобы в брызгах бешеной пены спуститься по ревущим речным порогам; а может иии!… в абсолютной тишине пещерного лабиринта, где впервые за миллионы лет отпечатались следы «вибрамов», услышать гулкие удары своего сердца; а может иии!… до закруженной головы, полной грудью вдохнуть дивные ароматы альпийских луговых трав и замереть от восторженного холодка под сердцем, глядя на неземное чудо: космическое величие снеговых вершин; а может иии!!… да-да! — многое может тот, кто из производственного винтика превращается в человека, увидевшего Бога!

«Ибо невидимое Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений ВИДИМЫ»! (Рим.1:20).

Только там, вдали от электростанций, свершается чудо: человек встречается с Богом. Лицом к лицу и духом в Духе. И-и-и…

«соединяющийся с Господом есть один дух с Господом» (1Кор.6:17)!

А, вот, это — да!!! Поставим точку.



Глава 2. БОГИ


Не меньшее чудо и огромное человеческое счастье, — непоспешное общение со спутниками. Все они мои «ближние». (Лк.10:29-36). Это — не соседи, не единоверцы. Это, как и я, боги, рангом пониже Бога, но устремлённые к Нему. Все мы друзья по душе и по духу. Кто, как не мы, подобны Богу? Ведь это нам! нам говорит Бог:

«Бог встал в сонме богов; среди богов произнёс суд. Я сказал: вы — боги, и сыны Всевышнего все вы» (Пс.81:2,6).

«И буду вам Отцем, и вы будете Моими сынами и дщерями, говорит Господь Вседержитель» (2Кор.6:18).

И знаем мы, что

«мы — дети Божии. А если дети, то и наследники, наследники Божии, сонаследники же Христу» (Рим.8:17).

«мы теперь дети Божии; но ещё не открылось, что будем. Знаем только, когда откроется, будем подобны Ему» (1Ин.3:2)

Друзья мои, как я, влюблённые в жизнь и в странствия, весёлые боги и ближние друг другу люди (Лк.10:29-36). Ближние — это не тоскливый конгломерат из безликих типов, изнывающих от раздражительной неприязни друг к другу, которые называются «товарищами по работе»; ближние — не гостиничные односуточные друзья и одноразовые подруги, с которыми, чтобы не слыть «белой вороной», пьешь на брудершафт разведенный спирт, отмываясь от восторженно мокрогубых поцелуев. Ближние, это те, с кем у тебя

«одно сердце и одна душа» (Деян.4:32).

Счастьем общения с друзьями восхищался Экзюпери: «Единственная настоящая роскошь — это роскошь человеческого общения»! Рад, что принадлежу я к этой жизнерадостной части человечества, состоящей из чудиков, отдыхающих пару месяцев от работы, а год — от отпуска. К тем, кто за кульманом, за столом, за станком мечтает о путешествиях в компании «ближних»! Ведь, «мы одной крови!» (Киплинг). А, встречаясь, сразу узнаём друг друга по специфичному юморочку бродяг и задумчивым глазам, в которых затаилась глубина миров иных.
Таких бродяг, как мы, не много. Это хорошо: не всё затоптали на российских просторах. И в, пока что, девственной, самой задней части Европы, сохранились, не раздолбанные необузданной цивилизацией, такие прелестные места. Как эта башкирская речка, на берегу которой, вблизи пещеры Шульган-Таш, остановилась вечером наша группа байдарочных бродяг.

Группа из трех пар, скреплённых попарно не только узами Гименея, но и тесными кокпитами байдарок, брезентовым уютом двухместных палаток, интимным теплом двуспальных мешков и крепко прокопченными ведёрочками, в которых аппетитно пробулькал не один пуд соли. Такой крепёж — покрепче уз Гименея!


* * *


Счастливы «схоженные» пары, имеющие чувство единого котелка, а под собою — ощущение хрупкого плавсредства, в котором не делают резких телодвижений, соблюдая закон Архимеда в бурных волнах быстротекущей жизни. Слава Богу, в России, при полном беззаконии, работает Закон Архимеда! На Востоке говорят: «жена рождается в доме мужа». В ЗАГСе получаешь полуфабрикат для создания второй половиночки самого себя. В этой заготовке всё наоборот. Вроде негатива для получения позитива.
Какой дурак придумал, что свою «половинку» надо искать по всему свету?! Она — в тебе! Отдай всего себя, душу вложи в другую половинку и будет она второй твоей половинкой. Тогда и придёт понимание, что твоя супружеская половинка — самый необходимый для тебя человек во Вселенной. Он нужней, чем ты сам себе! И когда другая половинка это поймёт, она сольётся с тобой, как ты с ней. А совместное преодоление трудностей — это добрая притирка половинок «на всю оставшуюся жизнь». Благодатен этот труд, ибо

«Кто нашел добрую жену, тот нашел БЛАГО и получил БЛАГОДАТЬ от Господа» (Пр.18:23).

Можно всю жизнь иметь жену, не зная: кто она, зачем она? Но 2 недели на лыжах с ночлегами в зимнем лесу, переход через нехоженый перевал под 4 тыс, сплав по реке 5-й категории в ненаселёнке и… «там поймёшь, кто такой!» Жена и муж — две половинки в которых

«одно сердце и одна душа» (Дея.4:32),

и одно тело с общими нервом. Больно одному, а другому больнее. Как одна половинка может жить без другой? Невозможно огорчить другую половинку, если в своей половинке мы любим себя. Ибо

«Любящий свою жену, любит самого себя» (Еф.5:28).
«Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф.22:39).
«Каждый из нас должен угождать ближнему» (Рим.15:2).
«Дабы не было разделения в теле, и все члены одинаково заботились друг о друге» (1Кор.12:25).

Любая половинка — самая любимая, так как она часть целого моего «я». Горько одинокому, — он человек ополовиненный. Получеловек.


* * *


Интересно смотреть на наши половиночки со стороны. Как загадочны в мерцающем свете прелестные мордашки, когда смотрят на пламя костра наши очаровашки, наши кровиночки, — любимые наши половиночки! Золотоволосая, строгая к себе и другим, тоненькая, как фея, Леночка — супруга Вити: сейчас она отучает, и так-то идеального Витю, от курения. Именно, во время отпуска, пока он у неё под круглосуточным надзором!

Тихая, очаровательно полненькая, застенчивая Света, как улиточка из ракушки, робко выглядывает из сияния ореола бесчисленных талантов своего супербоевого супруга Жоры. И у неё есть талант, но всего один. Зато м потрясающий! Не сходя с места, может она вмиг приготовить почти из ничего… вкусный обед! А маленькая, но всесторонне закругленная, восторженная и неугомонная, до слёз обидчивая, но до колик смешливая, и, как «перпетуум мобиле», неутомимая, заботливая хлопотушка Эля — это лучшая половиночка моего тощего, но жизнерадостного организма.

Длинный, худощавый, стремительный сангвиник Жора талантливо многогранен, как гранёный стакан. Что ни сделает — всё на уровне «то, что надо!». И сегодня гвоздём ужина стали хариусы, которых Жора наловил на перекате, пока мы ставили палатки.
Перламутровый, с оттенками радуги, хариус, — изысканное блюдо из меню королей и бродяг, потому что эту нежную рыбу из горной реки нужно съесть сразу, а через пару часов вкус её станет вроде хека, «друга совнарода». Это подвигло нас на свершение гастрономического подвига, сродни подвигам Геракла: слопали мы враз полдюжины хариусов!

— У-у-уф-ф — Жора томно воздыхает, и фрагмент из «Заповедей Бродяги» изрекает:

«Бродяга должен есть часто, но много!».

Освободившееся, при изречении заповеди, место в организме, Жора спешит заполнить куском хариуса.
— «Лучше переесть, чем недоспать» — выдаёт Эля ещё одну заповедь.

— «Лучше лишнее съесть, чем лишнее сказать», — нарочито строго назидает её Лена угрюмым советским фольклором. Остальные соучастники пиршества, молчат. Видно, на эти поговорочки израсходовались последние силы бродяжьих душ, погружающихся в нирвану.

Кроме хариусов, причина нашей меланхолии — усталость. От байдарочных весел и лазания с кинокамерой по живописной скале; от купаний на живописных плёсах и путешествия по Каповой пещере; от погрузки и разгрузки байдарок; от устройства привала и… да просто потому, что было за день взахлёб смеха, вперемешку с сиянием солнца в реке, и волшебного аромата луговых цветов и хвойного леса!

И шесть бродячих душ, объятых негою, осоловело созерцают, как лежащая поперек костра длинная жердь перегорает и, с трогательным единодушием, предполагают, что кому-то придётся подняться и поправить костер. Известно из истмата: сытый желудок — враг инициативы. Если б желудки пращуров всегда были полны, некому было бы создавать цивилизацию, вместе с атомной бомбой, чтобы вовремя уничтожить цивилизацию, пока она не натворила ещё что-то похуже!



Глава 3. КОСТЁР


И когда заявилась ко мне эта не хорошая мыслЯ, перегоревшая жердЯ, сердито чадя, подпрыгивает, взметнув фонтан искр, и распадается на половинки. Из которых одна, после распадения, грозно искря, сердито катит на меня, прервав безмятежность пищеварения. Злорадных кликов не слышно, — спутники у меня воспитанные, но ехидное «хи-хи» ощущаю телепатически. Уложив в костёр половинки перегоревшей жерди, кладу поперёк несколько сухих бревёшек, а, пока они разгораются, стою, вспоминая стихи из Исаии:

«в костре его много огня и дров» (Ис.30:33).

Такое сочетание бывает не всегда. Сейчас в костре дров много, но нет огня. Под гнетом изобилия дровяной пищи, костер ведёт себя, как мы, после обильного ужина. Он экономно затягивает вовнутрь себя длинные языки огня и затаивается, упрятав расточительную щедрость пламени в жаре раскаленных углей, как стратег, сберегающий силы. Багровая зловещая тьма прижимается к костру, где под дровами тревожно мерцают голубые язычки огоньков, суетящихся на жарко рубиновых углях. Потеряв поддержку пламени, столб дыма расслабленно падает и, цепляясь за высокую траву, ползет к реке, как чудовищная анаконда.

Как только исчез уютный колпак, сотканный из света костра, — наша великолепная шестерка остаётся наедине с опрокинутым в бездну беспредельным космосом, распахнувшимся над нами величественным безлунным куполом. Нарядно и причудливо усыпан купол неба мириадами колючих звезд и размашисто-небрежно перечеркнут растрёпанным Млечным Путём. Число звёзд и их таинственное очарование всегда восхищало тех, кто умел задрать мордочку ввысь:

«посмотри вверх на звёзды, как они высоко!» (Иов.22:12),
«и сосчитай звёзды, если ты можешь счесть их» (Быт.15:5)!

Часть звёздного неба закрыта непроницаемо чёрной стеной близкого леса. Оттуда, из жутковато-тревожной тьмы, набегает, как лёгкий ветерок, леденящее душу веяние чуждого, нездешнего мира. Там, не обращая внимание на наше бесцеремонное вторжение в его пределы, идет, непостижимая нашему материалистическому сознанию, таинственная иррациональная жизнь с загадочным потусторонним бытием. В каждом из этих миров, «видимом и невидимом», идёт своя удивительная жизнь. Никто не помнит о мире невидимом, покинутом при рождении, ибо
«из невидимого произошло видимое» (Евр.11:3).
И никого не колышет перспектива возврата в мир невидимый, хотя все знают, что

«видимое временно, а невидимое вечно» (2Кор.4:18).

Мир невидимый где-то рядом, но мы, пришельцы из выморочной, бездушной цивилизации, так чужды этому волшебному миру, что мир этот не видит нас, да и мы, только изредка, чувствуем странные прикосновения этого мира во сне и дивных грёзах. Вон, над рекой, в чарующе медленном танце, кружатся призрачные тени берегинь — языческих русалок. Мне, как и всем «посторонним вход строго воспрещен» в тот мир волшебный. А он был радушно распахнут перед моим нахально рыжим, лохматым пращуром — охотником на мамонтов. А для меня, пришельца из выморочного мира, где поклоняются не мудрым дУхам, а недоделанным электростанциям, эти нежные, пугливые берегини — зыбкий сырой туман.


* * *


Тонкий, как голубая игла звездного луча, звук пронзает до жути странный мир, застывший под холодным мерцанием звёзд. Сердца наши, защищенные от мистики изучением «Анти Дюринга» и плотным ужином, всё-таки, тревожно сжимаются. Быть может, это последний писк, исторгнутый маленьким зверьком в когтистых лапах ночного хищника, его прощание с жизнью в этом страшном ночном мире, скупо освещенном равнодушными льдинками звезд? А, быть может, это скрипнула таинственная грань, разделяющая смежные миры? — и озабоченно обвожу я взглядом загадочные узоры звездного неба, начиная с ярких звёздочек Кассиопеи.

Над черной стеной леса, в хаосе звездных россыпей, криво подвешено созвездие Андромеды, похожее на остов обглоданной селедки. За вторым её ребром, привычно различаю мутное пятнышко, известной всем, благодаря Ефремову, туманности Андромеды — ближайшего круто закрученного звёздного вихря, подобного Галактике...

— Вон — туманность Андромеды — миллион световых лет… и кто-то пялится оттуда на нашу Галактику… и что имеет он за то интересное зрелище? — бормочу я бессвязный монолог к звездам. И, чтобы не спугнуть холодок восторга перед звездами, тихо декламирую Пастернака:

И странным, страшным креном
К другим каким-нибудь
Таинственным вселенным
Повёрнут Млечный Путь…

Сидящие у костра поднимают головы к холодному сиянию звезд. От мерцающего света суетливых огоньков в костре, лица багрово расплывчаты и меняются всё время, как у пришельцев из фантастического мира, где нет постоянных форм.

— Бр-р… кто-то в душу хочет заглянуть… и откуда лезет такая жуть? — передернув хрупкими плечиками, произносит Лена банально доисторическую фразочку, после которой в самый раз говорить о вампирах и оборотнях в лучших традициях Бежина Луга с поправкой на НЛО и четвертое измерение. В бродячей жизни каждого из нас не мало прогорело ночных костров в горах, лесах, на реках. И не раз шкуркой и копчиком чувствовал каждый пронизывающий душу, чужой бесстрастный взгляд из потустороннего мира. Сила взгляда известна с тех пор, когда интересовались:

«не упадёшь ли от одного взгляда его?» (Иов.41:1)
Более толстокожий, не проницаемый для зловещих взглядов, прагматик Жора, резонёрствует:

— Леночка, твой нежный организмик возле леса чует, какой он вку-усненький!

Молчат бродяги, глядя на звезды. Не то, — от избытка глубокомыслия, не то, — от переполненных желудков, но диспут о кознях потусторонних сил чахнет в зародыше. А маленькая Леночка, как ласковый котенок, всверливается в недра просторной штормовки супруга и оттуда, из витиной подмышки, — самого безопасного и удобного для нее места в мире, — парирует опрозаиченную реплику Жоры, дивной поэзией Тютчева:

И бездна нам обнажена
С своими страхами и мглами
И нет преград меж ей и нами,
Вот отчего нам ночь страшна!

Выбирая супругу, ох, как легкомысленно пренебрёг Витя заповедью бродяги: «Собираясь в дальний путь, выбирай спутницу с учётом аппетита, который настигнет тебя, если продукты закончатся»! По малокалорийности изящная Леночка годится только на десерт. Тем более, Вите, которого одарила природа ростиком за метр восемьдесят, не обделив габаритами в других измерениях. Весит Витя, как две Леночки, но! не в делах семейных, ибо весомость супруги не во плотИ, а в характере. И хотя сказано:

«жена да боится своего мужа» (Еф.5:33),

но, при добродушии Виктора, нежный союз их круто кренится в матриархат, когда количество не мытой посуды ограничивает высота крана над раковиной. Выход из такого кошмарного сюжета, — бить посуду, пока не выяснятся отношения. Но для улыбчивого флегматика Виктора он немыслим! Есть и ещё один крен в их нежном союзе: как ни перекладывает Витя груз в байдарке, а нос, где Леночка сидит, всегда вверх торчит, как у торпедного катера.



Глава 4. ПЕСНЯ


Шлеп! Шлеп-леп!! Шлеп-леп-шлеп!!! — разбегаются громкие всплески по плёсу — это водяной заигрывает с берегинями. А костёр, как ждал, будто бы сигнал: фыркнул он и, лихо свистнув, защелкал, как кастаньетами, фонтанируя фейерверком искр.
Отвлекая внимание радостными фонтанчиками искрометных салютов, костер потихоньку просовывает ехидно длинный язык пламени меж жердей, за ним — другой…

Цепкими, жгучими щупальцами огонь пылко, страстно обнимает сухие бревешки, лежащие сверху, и, опираясь на них, пламя нарастает с потаенным гулом, взлетая всё выше, выше, и вдруг! искрометным фейерверком, со звонким треском, взмывает к звёздам!! И багровый колпак, сотканный из жарко пульсирующего света, опять накрывает нас, изолируя непроницаемой завесой от чуждого, для человека, жутковатого волшебства звездной ночи.
Свет костра разбегается всё дальше и в светлый круг попадают три палатки, застегнутые от ночной росы. Под растяжками лежат вверх заплатанными килями разборные байдарки, отдыхая перед завтрашними перекатами, порогами, шиверами, ташами, прижимами… Тьма за палатками сгущается, становясь непроницаемо плотной. Оттащив сидения, мы зачарованно любуемся фантастическими фигурами из огня, пляшущими в костре.

Волнующе грозный гул пламени нарастает, костёр пышет жаром, дрова трещат, пищат, стонут, подвывают. Есть что-то волнующе таинственное в безумно причудливой пляске гибких огненных языков, в непредсказуемых переплетениях алых пламенных струй, взлетающих ввысь. И как экзотические листья жарко багровых растений, расцветающих в костре, отрываются языки от своих огненных стеблей, улетая к звёздам…


* * *


Мистику огня невозможно определить несовершенным и грубым, как каменный топор, конкретным словом. Говорят, у воды и огня есть собственная память. И никто не удивился, когда из шума пламени всё отчётливей, всё громче зазвучала старинная песня:

Шумел, горел пожар московский,
Дым расстилался по реке,
А на стенах вдали кремлевских
Стоял он в сером сюртуке.

Мы поём вполголоса народную песню о великом человеке, положившим на алтарь свободы человечества свои надежды, благополучие семьи, детей. И жизни сотен тысяч лучших мужчин Европы, вспоминая о которых он плакал. Мы поём, очарованные причудливым, завораживающим душу, танцем огня, древним и всегда юным, новым и вечным танцем, наполненным неизъяснимой грацией и пламенной страстью.

И призадумался великий,
Скрестивши руки на груди,
Он видел огненное море,
Он видел гибель впереди.

Какое сверхъестественное чудо таится в танце пламени, полном древних колдовских тайн!? Ни кино, ни телевидение, никакие эрзацы духовной жизни, не заменят самоуглубленное созерцание танца живого огня и то блаженство, которое дарит огонь, погружая человека в дивный полусон, уносящий душу в мир упоительных грёз и откровений…

Зачем я шел к тебе, Россия,
Европу всю держа в руках?
Теперь с поникшей головою
Стою на крепостных стенах.

Трещат дрова в костре, рвётся к звёздам пламя … а как величаво горел огромный, древний деревянный город, подожженный мерзавцами: графом Растопчиным и подлыми холуями его! А свой дом в центре Москвы, на Лубянке, этот подонок, граф Растопчин, сохранил и при московском пожаре…

Войска все, созванные мною,
Погибнут здесь среди снегов.
В полях истлеют наши кости
Без погребенья и гробов.

Кончилась песня. Сидим молча, глядя в костёр. Нет в мире человека, который при имени «Наполеон» не чувствовал бы благоговейный, почти сверхъестесственный восторг.

Родился он игрой судьбы случайной
И пролетел, как буря, мимо нас;
Он миру чужд был. Всё в нём было тайной,
День возвышенья и паденья час!

С дюжину прекрасных стихов посвятил Лермонтов своему кумиру — Наполеону! А что написал он о мерзавцах: Суворове, Ушакове, Александре Первом? Ага. Вот то-то, — ничего. То, что он хотел бы написать о них, стоило бы поэту, как минимум, разжалования в солдаты и ссылки с Кавказа в Сибирь. Россия, это страна, где палка — главный аргумент в воспитании патриотизма и пропаганды уважения к ублюдочным властям и таким же историческим героям.



Глава 5. НАПОЛЕОН


— Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спалё… —

задумчиво начинает Жора…

— Да! Не даром! — Перебиваю я, — Сто тысяч икряных мужиков угробили под Бородино! Зачем? Москву, всё равно, разграбили и спалили. Причём, русские жгли и грабили! А сейчас, — ох, как! — гордятся этим, дикари! Заставь-ка француза поджечь Париж! А русскому Москву спалить — всегда пожалуйста! А если ещё и пограбить…

Эх, кабы сонная тетеря Кутузов не дрых на совете в Филях, пуская шептунов от старческого маразма, а думал! думал о том, как встретить Наполеона хлебом-солью! Так же, как встречали Наполеона все, ВСЕ!! народы Европы! Тогда сотни тысяч не только русских рабов, но и лучших европейских мужчин, красивых, свободных, образованных, жили бы, создав новую свободную Европу.

И Москва не горела бы. Да что «Москва — раковая опухоль на теле России»! «Гори Москва раз тыщу, — в России будет чище!». Но если б не «Пожар московский», то Пушкин, Лермонтов и другие русские люди жили бы не при тиранах деспотичной царской России, не при диком беспределе крепостного права, а в просвещенной Демократической Российской республике, имея все гражданские права, в том числе и свободу печати! Какие книги были бы в русской литературе!!

Не было бы в России революций, войн гражданской и «Второй Отечественной», которая поглотила жизней столько же, как и преступные репрессии садиста Сталина. Не было бы советской власти! Не был бы уничтожен русский генофонд. Не была бы населена Россия современным зверинцем из злобных приматов смерша, гебни и вохры, а жили бы тут красивые, талантливые русские люди, свободные от духовного рабства, способные любить и творить!

Если бы в звонкую от пустоты, одноглазую бестолковку крепостника рабовладельца Кутузова забрела лишь одна здравая мыслишка: на фига Наполеону Россия?! — история всего мира стала бы другой. Но пустой, как барабан полковой, Кутузовский набалдашник не способен был думать о будущем России, о том, что Наполеон на штыках своей доблестной гвардии принёс ВСЕЙ монархической Европе прекрасные, гуманные идеи Великой Французской Революции — освобождение от тирании феодалов и монархов! Принёс Свободу народам всей планеты!

Зачем это было знать сиятельному мерзавцу, гнусному рабовладельцу — крепостнику Кутузову! На триумфальном пути Наполеона стояла не военная сила с умным полководцем, а тупая, аморфная «Страна рабов» Россия — «ЖАНДАРМ ЕВРОПЫ». Стояло это дерьмо непоколебимо, как тюремная ограда, на пути к свободе для всего человечества. Как унижался великий Наполеон перед ничтожным русским царишкой, отцеубийцей, Александром 1-м, царём государства, где было узаконено рабство! Царишкой-мерзавцем, которому ни один честный человек в Европе руки не подал! Унижался Наполеон, уговаривая безмозглого прощалыгу, тупого царя России, не лезть со свиным рылом в дела Европы!

Не пишут в русских учебниках истории про хамство лакейского выродка, царя Александра 1-го, «снизошедшего до общения с безродным корсиканцем Буонапарте». С тех пор весь мир презирает русских, отстоявших рабство в позорной войне 1812 года! Позорно само государство рабов, Россия, где цари — ублюдки, потомки своих лакеев, а царицы — похотливые шлюхи! Виноват: одна была добродетельна, — жена Петра! Потому, что получила смолоду хорошее воспитание в солдатском борделе. Но рожать она могла только дебилов. О родословных аристократов России знают все по стихотворению Пушкина «Мещанин». Пушкину я верю больше, чем продажным проституткам — русским историкам.

Нет этого в учебниках истории, написанных невеждами, называющими Наполеона «завоевателем». Да, завоевал он прекрасными идеями и доблестными победами восторженную любовь народов Европы. В каждой стране, кроме рабской России, чтут его память, празднуют его юбилеи. Нет на Земле другого героя, которому было посвящено столько дум и художественных произведений! И кровь проливал он не только доблестных «ворчунов», но и свою! (14 ран!), — чтобы освободить человечество от рабства и монархий!!



Глава 6. ЖАНДАРМ ЕВРОПЫ


Ещё до прихода французов, в Москве распространяли «Воззвание Наполеона к русскому народу». За чтение этого обращения к населению палачи Ростопчина приводили виновных во двор дома Растопчина и рубили им головы без суда. Так уж заведено в «стране рабов», России, где приоритетна не жизнь человека, а престиж власти. За чтение немецких листовок во время «Второй Отечественной» тоже без суда расстреливали.

Во все времена ублюдки, которые были у власти в России, с неистовой жестокостью боролись с «вражеской пропагандой». Символично, что в шикарном особняке Растопчина на Лубянке, угнездилась и расцвела ЧК Дзержинского. Сотни тысяч лучших русских людей, прокляли Россию, прощаясь с жизнью в подвалах этого прОклятого, проклЯтого дома только за анекдот о властях предержащих.

А кто такие Суворов и Ушаков, в России почитаемые, но народами Европы проклинаемые?! Они не завоеватели. Что могли завоевать холуи, наёмные киллеры? Свою кровь они не проливали. Небось, не выбежал бы на Аркольский мост со шпагой и знаменем, как Наполеон, трусливый скоморох Суворов! Храбрым этот клоун был только со своими крепостными!

Ради лакейского престижа и корыстолюбия обильно проливали эти продажные «слуги царя» кровь рабов: матросов и солдат, — воюя с народами Европы, чтобы вернуть европейским феодалам их земли, а, разбежавшимся монархам, их троны. Тысячи русских рабов-матросов погубил угодливый холуй Ушаков, чтобы вернуть писклявой вертихвостке, австрийской принцессе, её любимый садик «Ахилеон» на прелестном острове Корфу, который не имел ни-ка-ко-го! военного, или политического, значения!
Конечно, кровь крепостных солдат и матросов ничего не стоила — то были рабы, а не люди. Но негодяй в любом чине негодяй. Ушаков, особенно Суворов, успешно освоили подлую профессию ЖАНДАРМОВ!
Освоили добровольно, став профессиональными палачами!! С холуйским рвением казнили они военно-полевым судом тысячи революционеров в странах Европы — прекраснодушных борцов за свободу!
Казнить по спискам, без суда — это идея не Берии, а мерзавца Суворова. Благодаря скорорасстрельным военным судам Суворова, заслужила рабская Россия во всем мире кличку: «ЖАНДАРМ ЕВРОПЫ» и презрение народов всех стран!

И то, что во всём мире к России относились и относятся, как к стране опасных дикарей, убийц, жаждущих поработить весь мир, в этом большая заслуга подлых палачей: Суворова и Ушакова! Все славянские народы ненавидели русских рабов, — вернувших странам Европы феодалов и монархов и казнивших лучших их сыновей — бороцов за свободу! Стыдно было быть русским тогда, а не только сейчас! Стыдно и мне за мою жандармскую родину, за тех, кто и ныне славит российских фискалов!


* * *


Собираясь с мыслями, помогаю я Жоре перекладывать дрова в костре. А Виктор заполняет паузу:
— Корни нравственной и духовной деградации русских таятся в мракобесии православия, альфа и омега которого было сми-ре-ни-е. Вспомните! Три столетия славило православие смирение при бесчеловечном крепостном праве! Для сравнения, я прочитаю вам только первые куплеты из двух гимнов. Марсельеза — гимн армии Наполеона:

Отречёмся от старого мира!
Отряхнём его прах с наших ног!
Нам враждебны златые кумиры!
Ненавистен нам царский чертог!

Бодрую, зовущую к свободе, эту песню и сейчас поют во всём мире! А по-французски Марсельеза звучит ещё жизнерадостнее! Она стала гимном Франции и песней всех народов! А угрюмый гимн «Боже, царя храни» — гимн России, звучит, как звуки из нужника, где хором выпускают газы говеющие православные попы:

Боже царя храни!
Сильный, державный,
Царствуй во славу,
Во славу нам!

СЧАСТЬЕ — СМИРЕНИЕ,
В СКОРБИ ТЕРПЕНИЕ
Дай на земли!

Да и слова этого гимна — не лучше холуйского гимна Михалкова. По содержанию и по музыке, оба они — гимны рабов! Не тех рабов, которые закованы в цепи и рвутся к свободе, а тех рабов-подонков, которые лижут хозяйскую задницу, предавая борцов за свободу, потому что мечтают сами владеть рабами…
Сев на место, я продолжаю:

— Я уже говорил, что все народы хлебом-солью встречали Наполеона. Только одна страна стояла на пути к свободе всех народов планеты, — раболюбивая «Святая Русь». Огромное угрюмое государство, подобное чудовищной глыбе дерьма, в которой копошатся, как черви, миллионы трусливых рабов, готовых безропотно умирать за своих господ! Такая страна, вроде бы, не способна сопротивляться, но она неодолима из-за громадья в ней мерзости и глупости… Вот, для наглядности, примеры российских «революционеров»:

Николай 1-й казнил декабристов, участников Отечественной войны, потому, что хотели они отменить в России монархию и феодализм. Но! Это более умело и успешно делал Наполеон в масштабах всей Европы! Зачем было ему мешать? Зачем декабристы воевали против Наполеона ещё при Аустерлице!? Если были они честными людьми, думающими о свободной России, то почему не стали «власовцами», когда началась Первая Отечественная, чтобы освободить Россию?

Почему со своими полками, развернув знамёна, не перешли на сторону Наполеона при Бородино?? Зачем было ради идей Наполеона выводить полки на расстрел на Сенатскую площадь!?? Если это было восстание, — где штурм дворца и казнь царя сатрапа? А, главное, почему они, сами крепостники! — не показали пример свободтлюбия, отпустив на волю своих рабов? С этого надо начинать! Это понятнее, чем «бунт на коленях» — унизительный спектакль раболюбия на Сенатской площади. Народ понял бы, что декабристы не злодеи, желающие убить «царя батюшку», а борцы за свободу народа!

Ответ один: сами они, русские аристократы, — рабы! Рабы общественного мнения и политического невежества! Фонвизинские недоросли. Не о конституции, не свободах для народа мечтали они, а о собственной власти в России. Круто расправился царь с декабристами. А зря: сделал из дерьма героев. Не заслужили они этого.
Не вешал бы я их, не карал, а, под чугунным хвостом петровской кобылы, с графских попок штанцы бы снял и выпорол розгами недоумков! За лицемерие, за трусость, за глупость. А рабов их отпустил на волю. И землю рабам отдал. Пусть декабристки полы у себя в усадьбах сами мыли, обед варили, за детьми следили и бездельников мужей любили! Через неделю удрали бы они от слюнявых мужей-недоумков, которые, даже, бунтовать не умели. Уехали бы к строгим мамашам — радикальным роялисткам.
Это было бы достойное наказание мужьям! А то… Подумаешь, — в Сибирь намылились, — ду-уры! Кого удивили, курицы? В самой суровой части Сибири, в Забайкалье, все мои прабабки отродясь жили! Красавицы! Румяные, крутобёдрые! Мужей, казаков даурских, ещё как! — любили. Аж косточки у казаков трещали! Детей рожали, огороды сажали, бельё стирали… Мужья их «любушками» звали. А, вот, героинями их никто не называл…



Глава 7. РАБЫ


Говорят, Россия — страна чудес. Удивили Наполеона русские крестьяне. Говорят: «бойся козла спереди, осла сзади, а дурака со всех сторон». Нет, чтобы жечь помещичьи усадьбы, вешать помещиков, помогать Наполеону фуражом, а то и повоевать за свою же! свободу, нападая из засад на русскую армию, как было во всех странах Европы, где население помогало Наполеону. За что их потом казнил палач Суворов.

Да! русские крепостные мужики воевали. Но! Воевали ПРОТИВ Наполеона!! ЗА КРЕПОСТНОЕ ПРАВО!!! Не только в солдатах, но и в партизанах! Добровольно! Рабы безмозглые!! Своё законное крепостное право — быть рабами отстояли! Дурачьё! Завоевали, чтобы их на конюшне ещё полсотни лет вожжами стегали?! И когда слышу я ахи-охи о тяжкой доле русского крестьянина, хоть в царское время, хоть в советское, вспоминаю я стихи русских поэтов. Не едкие «гарики» Губермана, а…

Лермонтова:

Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ.

Пушкина:

Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды —
Ярмо с гремушками, да бич.

Есенина:

Эй, вы, встречные, поперечные!
Тараканы, сверчки запечные!
Не народ, а дрохва подбитая!
Русь нечесаная, Русь немытая!...

Блока:

За то, что я слаб и смириться готов,
Что предки мои — поколенья рабов!?

Некрасова:

Люди холуйского племени
Сущие псы иногда:
Чем тяжелей наказания,
Тем им милей господа…

Не было ни одного русского поэта, который не скрипел бы зубами от стыда за народ рабов! Зачем такому народу свобода? Говорил помещик Некрасов: «Если разум дураку не идёт через голову, надо его вколачивать через задницу»! Как мало пороли русского раба! Покрепче б, да почаще... Смотришь, научили бы и это быдло «свободу любить»!? А то, — как за человеческие права голос подать, — «народ безмолвствует»! Доднесь…

— «Умом Россию не понять…», а понимать другим местом — ой, как больно! — говорит Жора, пока я молчу от неожиданной мысли, мысли, пока что, еретичной в России:

— Да! Ведь, и Гитлеру не СССР был нужен, а безопасность от него! Если бы СССР не подготовил вторжение в Германию с 1-го июля, не началась бы 22 июня «Странная война»! Так называют во всём мире войну, которую мы же развязали, но Берия бесстыдно назвал эту войну «Отечественной». Лживые парторги, желая обвинить Германию, твердят: у Гитлера было хобби — уничтожать славянские народы! Почему же против СССР, вместе с немцами, воевали чехи, словаки, болгары, украинцы, хорваты, словены... ВСЕ!? Все славянские народы воевали против СССР! И все честные русские люди — тоже. И власовцы, и эмигранты. Потому что нет такого славянского народа, в их числе и честных русских людей, которому не напакостил бы непредсказуемый русский народ своей неукротимой любовью к рабству! Рабству, которым он рад поделиться со всеми другими народами!

Калмыки, крымские татары, народы Кавказа, даже, тихие прибалты — и те воевали тогда за свободу от русского рабства! Не потому, что немцев любили, а потому, что русское рабство ненавидели!

Миллионы лучших русских людей воевали в вермахте и во власовской армии. Лучших, — потому что отбор туда был строг. А казачьи дивизии армии Шкуро!? А эмигрантские полки? Или, они не славяне?? И поляки воевали бы вместе со всеми славянами: не очень-то поляки любят русских рабов и имеют для того достаточно оснований. Но СССР успел до войны оккупировать Прибалтику и Польшу. А потом предусмотрительно выслал прибалтов в Сибирь, а поляков, которые могли и выступили бы против СССР, заранее расстрелял. Зато сейчас поляки и прибалты, как могут, показывают, «любовь» к русским рабам. Без напоминаний про Катынь… Бог покарает каждого поляка, если он протянет руку русскому! И это случилось в той же Катыни и совсем недавно.

В учебниках истории всех стран нет названия войны «Отечественная», а есть война «Неизвестная» (The unknown wor) или «Странная». В этой войне, против фашистов Союза ССР воевали все славянские народы и миллионы русских людей, не хотевших быть рабами. Союз по латыни «фаши». Во главе фашистского Союза был Сталин. А Гитлер был во главе нацистов. Нацистов, а не фашистов!! Это не одно и то же!
Фашисты и нацисты, заключив союз, хотели поработить весь мир. Так написано в учебниках многих стран. И это так. А если бы в сорок первом русские люди, с помощью Германии и славянских стран, избавились от Партии и НКВД, то вместо СССР была бы сейчас могучая, богатейшая сверхдержава — Россия! А если бы американцы не грохнули угрозно атомными бомбами в Японии, Красная Армия в сорок пятом маршировала бы по Европе до Гибралтара. В том числе и по Англии. А Япония лишилась бы и того острова, где Токио.


* * *


Победа над Наполеоном сохранила и укрепила рабство в России. В честь этого «радостного события», русские рабы воздвигли помпезный памятник сохраненному рабству — храм Христа в Москве. Слава Богу, что большевики взорвали это позорное языческое капище, сооруженное в честь победы рабства. Но, думаю я, что в будущем, с криминальным прогрессом рабства в России, этот памятник рабству обязательно восстановят. В первую очередь! Не может русский раб жить без символа рабства!

Сколько крови пролито за победу в Неизвестной войне?! А что отстояли? Ага, — рабство!! Только не крепостное, а похуже — сталинское!!! Более кровавое. Хватило у Сталина ума не называть День Победы праздником, но Никита, с тараканом в бестолковке, узаконил Праздник Рабства! Да, 9-е мая — дата окончания войны в которой победила Партия и НКВД. Победила, ценой гибели русского народа.

И нам, русским рабам, лучше помалкивать в тряпочку. Это не победа, а позор. Что получил «народ-победитель»? Власть гебни?! Но уже беспросветную и окончательную, которая прямиком приведёт Россию под пяту криминальных выродков. Исторически этот путь неизбежен. Когда награблено много, подельники начинают дербанку.

Русские рабы, победив в двух «Отечественных» войнах, дважды предали свою родину — Россию, предали детей и внуков, предали будущее России. Они спасли два государства рабов — Российскую империю и СССР. Спасли своих жестоких хозяев: царей, помещиков, охранку, гебню и Сталина! Двадцать… двадцать миллионов жизней отдали русские люди во «Второй Отечественной», чтобы быть рабами! Не считая «без вести пропавших»… Они не входят в эти двадцать тысяч, они погибли, сражаясь против рабства. В страшной статистике «Отечественной войны» их нет, будто бы они и не рождались!
Двадцать лет, как закончилась последняя война. Десять лет, как сдохла мерзкая тварь — Сталин, прОклятый родной дочерью. Живи да радуйся! Побеждённые Япония и Германия, и без природных ресурсов не плохо живут после поражения в войне. А как живёт «народ победитель»? Что, ещё сто-онет?! Ничего! «Этот стон у нас песней зовётся»! Вонюч, а живуч! Дрожат «победители» от страха перед НКВД, живут в нищете и плакатом наготу прикрыли: «Мы победили!» Эх, герои... У «победителя» ныне и хлеба в магазинах нет. Кончился хлеб в победившей стране после «победы» через двадцать лет! Подали бы милостыньку «победителю» «побеждённые», да сидит «победитель», как пёс цепной, за Железным Занавесом, оскалился и инструктаж соблюдает: «Шаг влево, шаг вправо — побег!» И гавкает из-за забора на тех, кто на свободе гуляет.

Вот, за это рабство, голод, нищету, за то, чтобы сидеть на цепи в тюремной изоляции от всего мира, за это погибли двадцать миллионов!!? Почему миллионы военнопленных и репатриированных разбежались по всему свету, а не вернулись на родину? А потому, что нет родины у русского человека, а Россия — самое враждебное государство для русских. Какую богатую страну могли бы создать сотни миллионов русских людей, если бы не содержали самую могучую армию и чудовищно громадную службу НКВД для ограждения самих себя от свободы! И для своего самоуничтожения.



Глава 8. РАБОЛЮБИЕ


— Неужели в СССР никто не помешает самоуничтожению? — вздыхает Жора, не рассчитывая на ответ. Я молчу, захваченный половодьем не высказанных мыслей: если каждый памятник нашей «Победы» прославляет рабство, то…

— Оч-чень, оч-чень… может быть… — тянет Виктор, повторяя любимое словечко: — оч-чень тщательно прополоскал мОзги кровью Великий Учитель… оставив на развод самых густопсовых рабов, ненавидящих свободомыслие! Русские люди с вольным духом: казаки и господа, — погибли в гражданскую или эмигрировали. Остатки вольнодумствующих исчезли после репрессий. Потомки их погибли, как власовцы, с клеймом предателей… и свободные русские люди остались только за бугром.

А живущий в России покорный в своём раболепии и раболюбии русский народ, ценой чудовищных жертв, отстоявший в позорной Неизвестной войне своё рабство, всё ещё ждёт «доброго барина» или «хорошие реформы»… что одинаково не реально, потому что честного человека не пропустит сквозь себя плотное кольцо уголовников у кормила власти, а хорошие реформы в России невозможны по одной деликатной причине: для реформ нужны деньги, а их всегда не хватает тем, кто их разворовывает! Вот, и слышу я расхожее мнение, дескать: «русские люди, ленивы, работать не умеют…»

— Не правда! — Возмущаюсь я. — Умеет работать русский человек. Трудолюбив он и талантлив. Но прочно сидит в нём раб! Не хочет он защищать плоды своего труда от нахрапистого жулья. Приучен к мысли, что всё вокруг него чужое. Безграмотные арабы, у которых и ишак — состояние! — найдя нефть, (слава Аллаху!), поровну поделили богатство данное Богом и все стали мультимиллионерами! А у нас всё, от сокровищ недр и до сгущёнки, дербанят воры для содержания НКВД и партбилетчиков! И во все века рабская Россия удивляет иностранцев РОСКОШЬЮ ДВОРЦОВ И НИЩЕТОЙ НАРОДА!


* * *


Вы видели умирающих от голода? Нет? Значит, вы не видели Ужас. Каждое движение для умирающих от голода — мука. По их лицу и одежде ползут вши. Не найдя ни тепла, ни пропитания на холодном, как труп, теле, покрытом шелухой высохшей кожи, вши выползают из одежды и становятся последней пищей умирающих. А вы видели глаза умирающих от голода?! Нет? Значит, не видели вы в этом мире Отчаянье.
Часто думаю я: почему не гнетут москвичей проклятия умирающих от голода? Кошмар проклятий, заполняющий залы Московского метро, сгущающийся вокруг сияющих люстр и каждой помпезной скульптуры? Эти проклятия никогда никуда не исчезнут, потому что это бесчеловечное мерзкое метро строили в те дни, когда тринадцать миллионов русских и украинцев, умирали от голода. В каждой скульптуре этого злодейско-кровавого подземелья таится стон умирающих детей и женщин! Тринадцать миллионов! погибли от голода из-за этого бесчеловечно подлого метро! Кровь их могла бы затопить это проклЯтое, проклЯтое, проклЯтое подземелье, прОклятое миллионами!! Верю я, что души замученных голодом

«возопили они громким голосом, говоря; доколе Владыка святый и истинный, не судишь и не мстишь ЖИВУЩИМ НА ЗЕМЛЕ за кровь нашу?» (От.5:10).

Метро было последней каплей в копилке страданий. Сразу после окончания первых очередей Московского метро, началась «Неизвестная, странная война», которая должна была освободить Россию и покарать НКВД. Ещё раз дал шанс Господь получить свободу русскому народу. И это было бы достойное отмщение «живущим на земле» за их подлость, за гнусное Московское метро. Но русский народ кротко пошел умирать за НКВД, за Сталина. И отстоял рабство для детей и внуков! Достоин ли жизни на земле такой народ!??

Мстит Господь, мстит трусливым рабам,
«живущим на земле» (От.5:10),

а не их безмозгло жестоким владыкам! Мстит тем, кто приводит к власти вурдалаков, голосуя за них. Мстит рабам, которые, шагая по трупам миллионов людей, принесённых в жертву этому метро, ездят в этом метро наполненном кровью детей и женщин!
Отомстил Господь страшной войной за тринадцать миллионов умерших от голода из-за этого метро. Отмстил и за десять миллионов, погибших в гражданскую войну. Отомстил русскому народу за бездеятельность и покорность. Отомстил за то, что в «Неизвестной войне» русский человек, опять отстаивал свое рабство! Да так отомстил Господь, что мало не показалось. А русский человек, потомственный раб, так ничего и не понял. Что ж. Придётся Богу ещё учить бестолкового русского человека. Ничего. Господь терпелив. Научит. Или превратит в гнусного червя.


* * *


Так дожили мы, русские люди, до жизни весёлой. Смирился русский раб с тем, что «Трудом праведным не заработаешь палат каменных», «Что посеешь, — хрен найдёшь, если сразу не сожрёшь!». И трудимся мы под лозунгом: «Ешь — потей, работай — мёрзни!». И стал политическим кредо лозунг пролетария: «Что имеем, не храним, потеряем… ну и хрен с ним!»
А что терять русскому человеку?

1. У других народов есть Родина… а русские крепостным правом и советской властью приучены к тому, что их родина на чужой земле. Они родились во враждебном им государстве.

2. Другие народы дорожат историческими памятниками. Эту любовь называют патриотизмом. А русскому человеку подсознательно ненавистны дворцы и памятники, построенные на крови замученных в застенках отцов и умерших от голода детей! Семижды семь раз прокляты русским человеком дворцы Петербурга и Москвы! А история России, которую учат в школе, лжива до непристойности!

3. Философствующие недоумки, почёсывая сияющие от ликующего холуйства тыковки, вычесали оттуда убогую мыслишку, про то, что у русских все богатства духовные. Дескать, на фиг русскому человеку богатства земные, если он на землю и плюнуть не хочет! Зачем ему сокровища, если и так «всё небо в алмазах!», — как взвизгивал чеховский полудурок с поросячьими мозгами…

4. Ох, не дай Бог, если будет не небо в алмазах, а под ногами русского человека все камни станут алмазами! Прохиндеи почву из-под ног выдернут, а русскому по нужде — куда? В космос?



Глава 9. ТАЛАНТ


Да! Талантлив русский человек. Но земля русская богата не только не отрытыми ископаемыми, но и ЗАРЫТЫМИ ТАЛАНТАМИ русских людей!

Каждый не реализованный талант уходит в бесплодную мечту — пассивную форму протеста, бегство от действительности вовнутрь себя. Мечтательный народ верит в любую сказку: от Града Китежа до честного капитализма.

А мечтатели могут намечтать и такую химеру, до которой никакой политический прохиндей не додумается! Мечтатели сами придумывают: как бы им красивее обмануть себя? — «Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад!». Или того не мохначе: «Господа! Если к правде святой мир дорогу найти не сумеет, честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой!»

Что надо русскому народу, кроме «сна золотого»?! Не много: спать не мешали бы. «А там, глянь-ко, всё само образуется» (Платон Каратаев Толстого) Это не лень! Это маразм! Это ра-зо-ча-ро-ва-ние во всём: и в труде, и в любой деятельности! А ещё — равнодушие рабской пассивности, пофигизм и мояхатаскратизм.

Иметь власть в России выгодно: грабь страну и народ, сколько душеньке угодно! Пресмыкающемуся перед властью рабу такие правители очень нравятся: «Умеет жить!» И таких правителей большинство. «Демократия — гибель Афин!» Это Сократ сказал, зная, что каждый грек, если не дурак, то вор. А при демократии воры всегда выберут вора.

За честного политика народ не проголосует, потому что «Доброта — хуже воровства, а честность — хуже глупости!» И жалобно скулит русский человек: «скуу-у-чно жить на свете, господа!», — пялясь на «небо в алмазах», а не на грязь под ногами, на которой паши, не паши, а хрен, что вырастет, а вырастет, — хуже будет: придут, отберут и морду набьют!

Эх, в карманах ветер свищет,
И в душе — лихая воля!
А глоточек алкоголя
Русский, где угодно, сыщет.

(Автор)

Говорят: «Русские долго запрягают, а потом быстро едут». Да, едут быстро, да не туда! И из одной дикой формы госвласти стремительно врезаются в другую, где грабить их будут ещё покруче. Где начало Руси? В воровстве Калиты! Где её конец? Там же.

РАЗВОРУЮТ РОССИЮ!!

Это самый лучший конец России, который заслужил русский народ, не желающий защищать от прохиндеев свой труд, свою землю, своих детей и внуков. Народ, который молчит, когда его землю используют страны всего мира, как могильник для захоронения отходов химии и радиации. Обречён на вымирание такой народ. Сбывается Пятая Печать Апокалипсиса. А за ней будет шестая…

И ни китайцам, ни японцам не понадобится загаженная химией и радиацией опустевшая территория вымершей России: светящееся в сумерках из ядовитых туманов ртутно-радиоактивное болото под нефтяной плёнкой… Одно радует: не доживём мы до этого. Гуманное российское здравоохранение не допустит. Российская медицина, как милиция: каждого добивает, кто к ним попадает…



Глава 10. ЗВЁЗДЫ


Вот, братцы, забавный психологический этюд по истории России. В истории причинно-следственные связи менее предсказуемы, чем в других науках, поэтому любой, самый удивительный вариант будущего России возможен. Может быть и развал СССР, как после царствования Ивана Грозного, который укрепил Россию дыбой и плахой настолько, что она… разбежалась. Осталась кровавая опричнина, да лодыри, которым бежать было лень. Исчезло тогда государство российское: все работящие мужики рвали когти на восток. Теперь побегут на запад. А земля-то круглая и для русского — везде родная, кроме одного места — России.

И что за удивительная страна — Россия? В Америке живут одни эмигранты, которым она не родина, а никого оттуда не выколупнешь, а в Россию негра голодного силком не затащишь. Зато аборигены русские готовы когти рвать хоть в голодную Тарзанию, подальше бы от родины! Потому что живут тут рабы и охрана. Народ, быть может и не плохой, только очень жалкий. Как трусливые коринфяне, которых любил Апостол Павел, написав им гневные слова:

«Ибо вы, люди разумные, охотно терпите неразумных: вы терпите, когда кто вас порабощает, когда кто объедает, когда кто превозносится, когда кто бьёт вас в лице…». (2Кор.11:19).

Выплеснулся я. Горше Апостола Павла не скажешь. Слова у него… достаточные. Молчу, заглядевшись в глубину костра, где догорающие жерди, накопили под собой жаркое разноцветие углей.

А ночь подкрадывается, окружая костёр загадочно зыбкой прозрачностью черноты, похожей на негатив. Потянуло сырым ветерком с реки. Звездный купол заметно повернулся, накренившись к полуночи. Небо за рекой вызвездилось нарядным созвездием Волопаса, украшенным ярким топазом Арктура, а слева от него, аккуратно, как по циркулю, выгнулся изящный полукруг Северной Короны с голубенькой жемчужинкой в середине — Геммой.

Подняв голову, любуюсь на роскошный алмаз северного звездного неба — Вегу — который ярко сияет прямо над головами. А костлявая Андромеда, по-радикулитному осторожно, ребро за ребром, укладывает изящный, до жалости, остов за непроницаемую черноту леса…

— Засиде-елись, братцы… не пора ли бай-бай?!\



Конец повести «У костра»