НЕПОСЛУШАНИЕ

Она медленно брела домой, после рабочего дня, с гудящими ногами, натруженными восьмичасовым стоянием. Дело шло к Новому Году, было двадцать восьмое декабря, год, такой страшный, слава Б-гу, кончался, и все её мысли крутились вокруг этого факта. «Скорей бы он кончился»…
А ведь как хорошо начинался! Она до мельчайших подробностей, помнила, новогоднее застолье, все вкусности, что стояли на столе, что она приготовила, что достали, и, главное, осилили материально, что казалось, самое тяжёлое время они пережили, и от этого, настроение было, воистину, праздничным!
Муж сидел во главе стола, был весел, очень любезен с гостями, много шутил, гости приходили, уходили, приходили другие, тут же крутились друзья сына, было шумно и весело, одним словом – праздник удался!
И кто бы мог подумать, что пройдёт меньше двух месяцев, и всё рухнет!..
И жизнь, в первую очередь, и налаженный быт, и все надежды и планы, всё кончилось, почти, в одно мгновенье…
В благодарность за исправленный телевизор, сосед, через два дома, угостил мужа своим вином, тот – выпил, ему стало плохо, и он попросил отвести его домой.
Тот помог, но что мужу плохо, не сказал, испугался, а сам муж, уже, ничего сказать не мог… И через час, наш отец ушёл в мир иной!
Вот это она всё вспоминала, идя в дом, пустой и холодный, так как сын уехал, и она осталась совсем одна.
Мысли, тяжёлые, еле ворочались в голове, и вдруг, откуда-то, появилась ясная : «Вычеркну из книги живых, если будешь руками мять мерзость». «Что это, откуда?», – подумала она, но пошла дальше, не остановившись.
Пришла домой, разделась, включила отопление, дома потеплело, и она присела в своё кресло, к журнальному столику, где любила отдыхать, в свободное время, с чашечкой свеже-сваренного кофе, сигаретой и пасьянсом. Рука её потянулась к зажигалке, и вдруг остановилась, а взгляд сосредоточился на сигарете, которую она только что разминала пальцами.
И тут до неё дошёл смысл фразы, выплывшей из памяти, и пришедшей, неизвестно, от кого. «… если будешь руками мять мерзость!..».
Скорее автоматически, она вернула сигарету в пачку, и, только потом, включила сознание. Значит, опять, в её жизнь вернулось непонятное, что не поддаётся никакому логическому объяснению.
После клинической смерти, стали происходить с ней странности, но не сразу, а спустя какое-то время. И заметила она эти странности, тоже, спустя какое-то время, ибо разум отказывался верить, сбрасывая факты в подсознание, и лишь когда их набралось определённое количество, они вырвавшись, выстроились в единую цепочку.
Но она и тут смогла всё себе объяснить клинической смертью, в результате коей, произошёл психический сдвиг, и появились эти необъяснимые явления. И всё, как будто, затухло.
И вот опять проявилось, причём с явной угрозой, в форме приказа!
«И что теперь делать? Взять сигарету, зажечь и закурить, не обращая, ни на что, внимание? А если это была не просто угроза? И мне нельзя курить?». Она повертела пачку, и, бросив её в ящик тумбы, со злостью его захлопнула…
Новый год прошёл в слезах и одиночестве.
Она сидела в своём кресле, с чашечкой кофе и пасьянсом, и только косилась на тумбу, где лежали сигареты.
Наступил вечер 2-го. К ней пришла знакомая. Их обеих пригласила её подруга, к себе, в новую сауну, покупаться, отдохнуть.
Она собирала сумку, и, за разговором, машинально, открыла ящик, вынула сигарету, сделала две затяжки, и почувствовала дурноту. Голова закружилась, подступила к горлу тошнота, и она рухнула в кресло! Минут десять восстанавливалось самочувствие, она, ещё, с полчаса, сидела, боясь встать, и знакомая, предложила никуда не ходить, но она поднялась, и они пошли, благо, было недалеко. Температура – около -30 градусов мороза, снег, хрустящий под ногами, полное безветрие, и небо, усыпанное звёздами, подняли у неё настроение, она почти, забыла о происшествии. Встретили их замечательно, пришли ещё несколько женщин, все смеялись, радовались предстоящему купанию.
Вдруг, она почувствовала опять тошноту, тихо-тихо, чтобы не привлекать внимания, зашла в другую комнату, и легла, вытянувшись на диване.
Ей стало холодно, руки и ноги перестали слушаться, сердце работало, как будто, через силу, еле-еле, всё плыло перед глазами, она поняла, что уходит, и в мозгу вспыхнула мысль: «успеть попросить прощение, но у кого, у кого?». А губы сами прошептали: «Г-споди, прости…». Сознание померкло… Она не видела и не слышала, как в комнату зашла её подруга, как она закричала: «Скорей, вызывайте скорую, скорей!», как прибежали все женщины, а её подруга, наклонившись над ней, стала читать молитву.
Первое, что она услышала, когда очнулась, был мужской голос, повторявший: «Женщина, вы слышите меня? Слышите?».
С трудом открыла глаза, рядом, с диваном, сидел мужчина, в белом халате. «Врач», – поняла она. Он держал её руку, считая пульс, медсестра стояла поодаль. «Давай кардиограф», – велел врач и сестра поставив прибор на придвинутую табуретку отошла. Врач приладил электроды, и включил прибор в сеть. Прибор не включился, стрелка – не сдвинулась.
Врач спросил у хозяйки, где есть ещё розетка, та показала. Врач передвинул табуретку и повторил попытку. Стрелка стояла, как вкопанная. Хозяйка протянула к прибору ладонь, и, задержав её над ним, начала молитву. Стрелка – дернулась! Врач закричал: «Женщина, что вы делаете? Отойдите в сторону и не мешайте! Что у вас здесь творится? Я не понимаю. У меня всю смену прибор исправно работал, было двенадцать вызовов, это – тринадцатый! Что случилось?», – расстроенный, он вопил на весь дом, бегая из одной комнаты в другую.
«Что у вас неисправно? Проводка не годится, что ли?». Хозяйка указала на люстру, освещавшую комнату, подошла и к телевизору, включила его и выключила, демонстрируя исправность.
А она лежала и думала, что Он волен «убрать её из Книги живых», наказав за непослушание и глупость.
Ведь отказывать Ему, в послушании, по причине его отсутствия, как их учили всю жизнь, она не вправе, после всего, что с ней произошло во время клинической смерти, когда Он вернул ей жизнь! И она, ещё раз, прошептав: «Прости меня, если сможешь», – опять закрыла глаза.
А врач, набегавшись, подошёл к хозяйке, и очень тихо, сказал ей: «Женщина, я не знаю, как вы это делаете, но включите прибор».
И подруга, протянув ладонь к кардиографу, прочитала молитву. Стрелка дёрнулась, прибор включился, кардиограмма поползла, и когда она была снята, врач глянул, отключил прибор, сказав: «Всё нормально», – велел сестре уходить, и они быстро-быстро покинули дом, где происходила «какая-то чертовщина».
А она лежала на диване, руки и ноги, и всё тело уже были тёплыми, тошнота – ушла, сердце работало в обычном режиме, и поняла она, что Он, опять, проявил милость к ней, не вычеркнув из «Книги Живых»… Только, на всю жизнь, осталось стойкое неприятие не только сигарет, но и табачного дыма.
И когда она смогла оглянуться, то увидела пустую комнату, ибо женщины все ушли.
А около неё, сидела хозяйка, любимая подруга, держала её за руку, повторяя: «Всё хорошо, дорогая, всё хорошо…».
И только лицо её было белее выбеленной стенки, и в глазах стояли слёзы…

Алма-Ата – Тель – Авив 05.08.2016