И Петя и Серёга дружили так давно, что даже и не помнили, с чего зародилась их дружба. Впрочем, никто из них никогда не задавал себе подобного вопроса. Зачем? Им было просто хорошо друг с другом. И дело не только во взаимных увлечениях, но, что, пожалуй, даже важнее, в одинаковом мироощущении. Несмотря на некоторое социальное различие, родители Пети были интеллигенты, у Серёги отец трудился сварщиком, а мать работала кладовщицей на заводе, мужики были во многом схожи между собой. Они даже казались чем-то неимоверно похожими, похожи не столько на внешность, сколько своей заурядностью что ли. Хотя Петя и носил бородку типа «русский интеллигент», которая делала его действительно похожим на провинциального адвоката или никому неизвестного художника. Серёга же, несмотря на своё пролетарское происхождение больше походил на крестьянина, особенно со своими светлыми усами, пожелтевшими со временем от никотина дешёвых сигарет. И всё-таки, повторяю, было в них нечто общее. И не важно, что Петя был майором КГБ в отставке, а Серёга продолжал всё ещё зарабатывать себе пенсионный стаж, трудясь электриком на железной дороге. В конце концов, и Серёга когда то служил в войсках КГБ, хотя и не оканчивал диверсионной школы в Балашихе. Но ведь и он достиг совсем немалого, ведь он закончил срочную службу в погранвойсках не рядовым и даже не сержантом, он был старшиной. Достичь звания старшины за два года срочной службы мало в те времена кому удавалось. Автор этого повествования, например, так все два года и проходил в рядовых, хотя и имел должность инструктора. Правда, у меня-то был всего лишь техникум за плечами, а Серёга был в то время уже кандидат в мастера спорта по футболу. Это, всё же, более значимое достижение. В общем, как бы то ни было, но и бывший диверсант, и бывший футболист любили вместе посидеть за бутылочкой другой водочки и нескольких баклажек пива. Впрочем, водочки они за встречу, которая длилась обычно весь выходной, уминали не две, а четыре бутылки на двоих. Пили в квартире у бывшей Петиной супруги Наташи, куда её бывший супруг приходил по субботам и воскресеньям от своей престарелой мамы, у которой в данный момент и проживал. Приходил именно для того, чтобы напиться. Ведь нельзя расстраивать старушку маму, у которой и так слабое здоровье, своим пьянством. Жена, конечно, другое дело, тем боле, что они восемь лет как в разводе. Ну а Серёжа был как раз тем друганом, который имел ту же страсть и, главное, мог выпить столько же. Что друзья и делали, устраивая свои посиделки в одной из комнат двухкомнатной квартиры, где сейчас проживала бывшая супруга Пети. Проживала одна, так как дочь училась не только в другом городе, но и в другой стране. Бывшая супруга Пети была женщиной интеллигентной, лёгких связей не искала, ну а любви просто не находила. Да и какая любовь в пятидесятилетнем возрасте. Да нет, про любовь я, наверное, не прав. Недаром же поэт сказал, что любви все возрасты покорны. С таким утверждением спорить трудно, даже если использовать очень здравую логику. Только помнила ли бывшая учительница словесности, сейчас работающая корректором в газете, про это крылатое утверждение? Наверное, помнила, но оно явно в её женском сознании девальвировало. Да и весь род мужской, наверное, сильно обесценился благодаря еженедельным попойкам бывшего супруга, который хотя и вёл себя очень тихо, словно интеллигентный сосед коммуналки, но ведь всё равно имел вид просто пьяной свиньи. Хотя, может быть я и слишком резок к друзьям собутыльникам. В конце концов, Петя с Серёгой просто мирно наслаждались мужской беседой. Ни о чём возвышенном, разумеется, речи не было: обычные бытовые рассуждения о нашей обычной повседневности, да ещё в пьяном виде. Правда вспоминалось и прошлое. Серёга любил вспоминать свои поездки с командой по городам и даже странам, девочек, которые всегда, как известно, любили спортсменов. Петя же больше любил вспоминать свои курсантские годы учёбы, свои, как он говорил, детские страхи. Например, Петя любил вспоминать прыжки с парашютом, как боялся их, ведь очень часто курсантов сбрасывали с очень большой высоты. Конечно, с точки зрения логики всё равно, с какой высоты разбиваться – с восемьсот метров или с нескольких километров. Только эти несколько километров в своё время Петю пугали гораздо больше, хотя логики в этом не было никакой. Ведь лишняя высота даёт больше времени на исправление ситуации, если что-то не так пошло. Но всё равно, Петя боялся именно большой высоты, тем более что сбрасывали их чаще всего на вертолёте, чего Петя очень не любил. Вращающиеся сабли лопастей над головой не самое приятное ощущение. Многие из нас имеют безотчётные страхи. Например, ещё Петя боялся промахнуться мимо проёма окна, спускаясь на учениях по верёвке с крыши здания. Почему-то ему тогда, на тренировках, казалось, что он, оттолкнувшись от стены, может промазать и влетая в окно, долбанётся обязательно лбом о раму или, ещё хуже, о стену. Все эти страхи бывшему КГБэшнику теперь казались наивными, недаром он сам называл их детскими, наверное, поэтому и рассказывал о них Серёге не просто с юмором, но с изрядной иронией, как о чём-то весьма забавном. Общество Серёги Петя ценил именно потому, что более никому из своих многочисленных друзей никогда не рассказывал о тренировках в диверсионной школе. Конечно, он и Серёге мало что говорил, но, всё же не молчал. Серёга такую откровенность очень ценил, даже был горд, что ему рассказывают некоторые подробности службы в сверхсекретном заведении. Петя же несколько сожалел о том, что не стал таки мастером спорта в молодости. А Серёга вот он, живое, хоть и пьяное, воплощение его юношеской мечты. В общем, друзья весьма уважали, любили друг друга и, если выдавалась возможность, проводили вместе долгие совместные часы за тихими пьянками. Правда в прошлое воскресенье Петя был несколько задумчивее и меланхоличнее обычного. А при расставании грустно спросил:
- Слушай, Серёга, а что ты будешь делать, если я вдруг умру?
От такого вопроса бывший футболист и старшина вначале несколько опешил, а затем, принуждённо рассмеявшись, пояснил:
- А ничего не буду делать, просто помяну тебя, - растянув рот в широкой хмельной улыбке, пояснил, - я, вдобавок к своему литру, добавлю и твой.
- Что, один два литра выжрешь? – почему то слегка обиженно, поинтересовался Петя.
- Так, раз тебя не будет? - сконфуженно пробормотал Серёга, почёсывая свой пивной, округлый животик.
- Ну, что же, логично и справедливо, - задумчиво произнёс Петя, крепко, по-мужски пожимая другу руку.
Тогда Серёга не знал, что это их последний разговор с Петей. Через несколько дней Петя скончался от сердечного приступа прямо на работе, на заводе, где он возглавлял службу охраны. Хоронили же Петю из дома матери. Собутыльники, друзья по дому, где Петя жил некогда со своей Наташей даже не знали, что друг умер. Не знал об этом и Серёга. А когда, уже после похорон, узнал трагическое известие, то опечалился прямо до степени депрессии. Сразу же вспомнил Серёга и свой шуточный ответ на последний вопрос лучшего друга. А вспомнив, тотчас купил два литра водки, так как дело было в воскресенье, и принялся пить у себя дома по-чёрному, то есть лишь вдвоём с бутылками. Его супруга в этот выходной поехала проведать дочь, которая жила со своим мужем в другом микрорайоне. Когда Верочка, так звали супругу Серёги, вернулась вечером домой, то все четыре бутылки были уже пусты, а Серёга лежал на диване мёртвый. Он пережил своего друга ровно на неделю. И, хотя Верочка, как и врачи, утверждает, что он просто обпился, все мужики в округе, кто знал о дружбе Пети и Серёги, утверждают, что Серёга просто не выдержал горя безвозвратной потери. Было друзьям собутыльника по пятьдесят три года.