Именно в час, когда сотрудники офисов расходятся, когда до ночи ещё далеко и наступает момент для задушевной беседы между охраной. А почему бы и нет? Суета дня отступила и наши пенсионеры, а в охране ведь большинство именно таких, могут вздохнуть с некоторым облегчением. Это самый блаженный час их трудового дня. Именно в такое время зачастую раскрывают души суровые старички, от которых в другое время, казалось бы, ничего и клещами не вытянешь.
Ну, кто бы мог подумать, например, что столь начитанный и, я бы даже сказал интеллигентный Петрович, когда то прогорел в своём бизнесе по незнанию женской психологии, или, как он выразился, по «незнанию всей глубины женщины».
- Петрович, - изумился я, когда услышал столь неожиданное признание от своего напарника, - какая тут может быть глубина? Покупай подешёвке, продавай подороже, вот и вся теория нашей рыночной экономики.
- Ну, не скажи, - откладывая в сторону свежий номер «Аргументов и фактов», до которых он был большой охотник, безапелляционно возразил наш столь интеллигентный охранник.
Я с интересом посмотрел сверху на лысину Петровича, ожидая, что непременно сейчас что-нибудь услышу интересное и не ошибся.
Петрович начал с вопроса, причём с такого, на который я и ответить то не мог. Не потому что Петрович не знал этого, но просто у него была столь необычная манера вести рассказ. Только по этой единственной причине он и спросил:
- Знаешь, почему у меня не пошла в своё время торговля, хотя и товар был весьма неплохой?
Разумеется, я лишь пожал недоумённо плечами, собираясь скромно промолчать, но вспомнив, что у Петровича всё же высшее экономическое образование, не преминул нескромно, хотя и лёгкой ехидцей, спросить:
- Неужто, экономических знаний не хватило?
- Да какая там экономика, - не поняв сарказма, а скорее всего, просто не желая понимать, воскликнул наш пенсионер, столь достойно сегодня занимающий место на переднем рубеже нашего внушительного здания. И тут же, как бы сглаживая мою бестактность, пошутил, - дело не в знании прибавочной стоимости, а в понимании психологии женщины.
- Иди ты? – только и сумел я промямлить, несколько отступая от охранной стойки, настолько неожиданным был ответ.
- Да, да, именно так, именно из-за этого я и прогорел.
Не скрывая изумления, я лишь смущённо почесал затылок, показывая тем самым свою глубокую заинтересованность и приготовившись слушать. И Петрович, слегка прищурившись, как бы для того, чтобы лучше разглядеть далёкое прошлое, начал рассказ.
Когда у нас на заводе начались сокращения, меня тоже эта участь постигла, хотя лишь на третьей волне. Покрутился я, покрутился. Попробовал туда, сюда устроиться, ничего не выходит. Чего делать? А супруга мне и говорит, она тогда ещё продолжала трудиться на своём заводе:
- А давай на рынке поторгуй.
Я, разумеется, обсмеял тогда жену. Какой рынок, на что товары то покупать?
- Возьмём на реализацию, - бодро возражает супруга, которая у меня вообще оптимистка. Я, конечно, ей стал возражать, что беря вещи на реализацию, много не поимеешь, но она мне резонно возразила, что дело идёт хоть о каком-то заработке. Жить то надо.
И вот уже через день, я стоял на рынке в контейнере и торговал женскими шубками из искусственного меха. Шубы, честно говоря, были просто загляденье. Я даже и не представлял себе, что такая красота может создаваться искусственно. Ну, думаю, сейчас я их распродам в один момент, ведь ни у кого на рынке на тот период такой замечательной продукции не имелось. И, правда, много женщин подходило к моему контейнеру и все как одна просто глаз не могли отвести от шубок.
Ну, я, как истый новоявленный купец, свой товар расхваливаю вовсю. И ведь не вру, говорю чистейшую правду. У женщин в глазах огонёк загорается, а потом случается просто невероятное. Посмотрят с большущим сожалением на мои красивые шубки и прочь отходят. В общем, ничего я в первый день так и не продал. Хорошо хоть дома супруга меня ругать не стала. Она знает, что я мужчина весьма красноречивый, поэтому всю досаду на наших женщинах выместила, решила, что у наших дам вкуса нет совершенно. Хотя, когда я и на другой день ничего не смог продать из своего великолепного товара, жена уже на меня посмотрела весьма подозрительно. Как же так, она то в нашем доме эти самые шубы продала уже многим женщинам. Я, разумеется, оправдываюсь, как могу. Однако, всё равно, полностью уже в глазах супруги не сумел реабилитироваться. Но тут выходные подошли и, моя суженная решила сама посмотреть на мою неудачную работу. Пришла ко мне на рынок и в сторонке стала, чтобы проверить, как же я веду коммерцию. А мне, что, пожалуйста, ревизуй. Я же не отлыниваю от работы, постоянно на рабочем месте, зазываю активно покупателей. Смотрю краем глаза на супругу, как она реагирует на мою деятельность. Она, как только я с первой покупательницей заговорил, так сразу насторожилась и стала внимательно слушать, как я убеждаю даму купить товар. Вижу, довольна моей лекцией. Да я и сам доволен своим красноречием. Хотя, казалось бы, чего тут убеждать, шубки сами за себя говорят своим изяществом, качеством. Да у нас в стране таких отродясь никто и не видывал. Чего надо то ещё. Ан нет, отошла и эта дамочка, когда я уже ей свою лекцию про товар заканчивал. Возмущению моему просто предела не было. Тут супруга моя тут же подошла, едва покупательница покинула контейнер. Посмотрела на меня как на малого недоумка и чуть ли не с презрением, качая головкой, словно китайский болванчик, говорит:
- Разве так с женщинами можно обходиться?
Я смотрю на супругу и не понимаю, как реагировать на столь беспардонное замечание касательно моей работы. Наверное, скорее всего бы обиделся, да не могу, потому, как не понимаю, за что это жена так сурово критикует меня.
А жёнушка моя подошла ко мне вплотную и тихонько спрашивает:
- Ты что это женщине сказал?
А я от такого вопроса просто оторопел. Может, думаю, что нецензурное нечаянно произнёс. Хотя, я же никогда не матерюсь. Смотрю на супругу как школьник у доски, который урока не знает и молчу. А жена назидательно продолжает:
- Разве можно такое женщине говорить?
Тут уж я не выдержал.
- Да что я сказал такого крамольного? – кричу возмущённо прямо в лицо супруге.
Но мой крик совершенно на жену не подействовал. Она лишь продолжала смотреть на меня с большущим сожалением и всё головой мотает вверх, вниз и при этом вздыхает тяжко, словно я тяжело больной.
- Д – д – а чего я сделал то не так, - бормочу, запинаясь и заикаясь от своего глубокого непонимания ситуации.
- И он ещё спрашивает! – возмущённо вскричала супруга. – Ты лучше вспомни, свою последнюю фразу своему упущенному покупателю.
А я вконец уже растерялся и смотрю на жену как полный болван. А супруга вздохнула тяжко и пояснила:
- Да ведь ты же женщине, заметь, женщине, сказал, что в нашем большом, многоэтажном доме многие, очень многие женщины купили эти шубки.
- Так это же правда! – вскричал я возмущённо, - Ты же действительно продала многим из нашего дома эти шубки.
- Да, продала, но я ведь никому из своих покупательниц не говорила, что другие тоже купили такую же шубку.
Но для меня слова жены по-прежнему оставались непонятны и я так и продолжал глядеть на неё совершенно непонимающе.
Петрович прервал свой рассказ, в полнейшем волнении и, как бы оправдываясь, пояснил:
- Ведь никогда бестолковым вроде не был, на олимпиадах математических и физических участвовал в школе, а тут ну совершенно не понимаю свою супругу, совершенно не понимаю своего недочёта.
А супруга подошла ко мне совсем вплотную и, снисходительно похлопав по груди, произнесла так, словно обращалась к совершенно чужому человеку:
- Эх, Петрович, Петрович, да ведь каждая женщина хочет быть абсолютно индивидуальной, а ты им говоришь, что такую шубку уже полгорода носит.
И вот тут-то только до меня дошёл смысл моей ужасной ошибки.
- Надо было говорить, что таких шубок ещё ни у кого нет, что я только что привёз их из Италии, нет, лучше из Соединённых Штатов.
- Именно, - подтвердила моя супруга.
Однако исправить мою стратегическую ошибку она мне не дала. Сама принялась торговать этими шубками. Конечно, состояния мы не сколотили, ибо надо было владельцу отдавать, но как-то прожить в тот период смогли. А я тогда сумел устроиться на стройку, на отделку фасадов.
Мы некоторое время помолчали, а потом Петрович сказал:
- Пойду ка я чайку глотну.
Положив в нагрудный карман рацию, пенсионер, для которого женская душа так и осталась загадкой, пошёл чаёвничать. А я сел возле мониторов, обдумывая услышанное.