Мы с сыном сидели на кухне. Я, выполняя поручение жены, разделывал ливер. Славка наблюдал, как я режу мясо. Собственно смотрел он на сердце; огромное, говяжье, мощным мускулистым бугром лежащее посреди стола. Он изучал его долго и пристально. И когда я взял в руки этот насос для перекачивания крови, собираясь его разрезать, он задумчиво произнёс, глядя мне прямо в глаза:
- Корова добрая. Вон у неё какое сердце большое.
- Добрая, - машинально подтвердил я, занятый делом.
- Папа, а у меня какое сердце? Большое?
- У тебя то? А вот сожми кулак.
Сын, сжав пальчики, вопросительно глядел на меня.
- Вот это и есть размер твоего сердца.
Славка был разочарован. Мальчишка явно хотел видеть своё сердце большим.
- Ты же растёшь, - подбодрил я его, - значит, и сердце тоже растёт.
- Но, я же всё равно добрый? Да, папа?
- Конечно, ты добрый. Все дети добрые.
Я улыбнулся, глядя в его серьёзные глаза. Казалось, он решал какую-то задачу.
- Папа, но если растёт доброта, то откуда же берутся злые?
Растерявшись, я несколько мгновений молчал, не зная, как ответить на этот, казалось бы не трудный, но почему-то никогда не приходящий серьёзным взрослым вопрос. Славка не торопил меня с ответом, продолжая пристально вглядываться мне в лицо. Не выдержав его взгляда, я отвернулся и тихо, как бы про себя, ответил:
- Наверное, они просто теряют её. По крайней мере, не каждому удаётся сохранить.