Глава 340.



Никита Хрущёв, небольшого роста лысый полноватый человек с простецкой улыбкой и своеобразным чувством юмора, был
идеальным членом Военного совета фронта. Наделённый от природы неиссякаемым оптимизмом и удивительной способностью со всеми ладить, он всегда умел найти верный тон и погасить готовый разгореться не на шутку спор между амбициозными генералами, а в дни Сталинградского сражения такие конфликты самолюбий возникали в штабе фронта не раз и не два.

Не таков был командующий фронтом генерал Ерёменко. Он не щадил ничьих самолюбий, рубил с плеча, подчинённых распекал как хотел и когда хотел. Этим он нажил себе немало недоброжелателей. В отличие от Хрущёва, более всего на свете любившего вкусно и плотно поесть, Ерёменко был завзятым курильщиком. Он курил папиросу за папиросой, расхаживая по кабинету из угла в угол. В правой руке у командующего была трость, с которой он не расставался после полученного зимой тяжёлого ранения. В левой - неизменная папироса.

Кабинет командующего размещался в десяти метрах под землёй, в одной из десяти комнат Царицынской землянки. Так назывался большой блиндаж, отрытый под высоким северным берегом реки Царица вблизи её устья, отделённого от Волги длинной косой, вытянутой с севера на юг. Главный выход из блиндажа вёл на улицу Пушкина. Запасной - к реке Царица.

Воздух в штабе под землёй и без того был достаточно спёртый. Наконец начальник штаба фронта полковник Иванов не выдержал.

- Послушайте, Андрей Иванович. Вы постоянно курите, а в штабе и без того нечем дышать. Потом у вас же опять заболит голова. Ничего удивительного.

- Ты, наверное, прав, Семён Павлович. Сегодня же бросаю курить сам, а всех дымокуров буду выгонять на улицу.

Полковник Иванов воспринял обещание командующего скептически. Но Ерёменко сдержал слово. С этого дня он навсегда бросил курить.

На следующее утро, явившись по вызову в кабинет Ерёменко, полковник Иванов был приятно удивлён. Воздух в кабинете был
почти свежим, как и цвет лица командующего.

- Только что получена телеграмма из Москвы. По настоятельной просьбе генерала Москаленко в Ставке состоялось решение назначить тебя начальником штаба 1-й гвардейской армии. Жаль с тобой расставаться, да делать нечего. Ты сам знаешь, что командовать отсюда армиями, которые противник отсёк от нас позавчера, прорвавшись к Волге, невозможно. Этим и вызвано решение Ставки и Генштаба снова разделить фронт на два. Мы здесь опять становимся Юго-Восточным фронтом, а генерал Гордов снова становится командующим Сталинградского фронта, к которому отходит всё, что севернее немецкого дефиле. А 1-я гвардейская армия становится главной ударной силой Сталинградского фронта. Выезжай кружным путём через лес по восточному берегу Волги в штаб Гордова, в Малую Ивановку. Там представишься начальнику штаба фронта генералу Рухле. Ну, желаю успеха. Ты уж, Семён Павлович, извини, если что было не так.

Простились тепло. Полковник Иванов уезжал с двойственным чувством. Он успел сработаться с Ерёменко и Хрущёвым. Но и заведовать штабом 1-й гвардейской армии было весьма почётно, а для него, полковника Иванова, и более привычно.

Небо над Волгой застилали клубы дыма. Город на правом берегу жестоко бомбили. Рушились, обращаясь в руины, квартал за кварталом. Вновь переправившись через реку в тридцати километрах севернее, Иванов поехал в Малую Ивановку.

В Малой Ивановке Иванова встретил неулыбчивый офицер НКВД. Внимательно изучив документы полковника, он объяснил ему, что генерал Рухле арестован и предстанет перед трибуналом по обвинению в шпионаже.

- А вам, товарищ полковник, нужно ехать в Лозное. Там разворачивается штаб вашей армии. Связи с ним ещё нет.

И офицер подробно рассказал, как проехать в Лозное.

Поражённый услышанным, полковник Иванов поехал в Лозное. Генерала Рухле он хорошо знал до войны, и в виновность генерала не верил ни секунды.

Подъезжая к Лозному по изрытой свежими воронками от авиабомб грунтовой дороге, полковник издалека увидел возле одной из хат на краю села десяток штабных машин. Из них выгружали штабное имущество.

- Начальник Оперативного отдела штаба армии генерал-майор Мартьянов! - представился Иванову, щёлкнув каблуками, молодцеватый генерал в кавалерийской форме.

- Вы уж извините, генерал. В том, что вы поступаете в подчинение к младшему по званию, моей вины нет.

Мартьянов смутился.

- Да ведь я, Семён Павлович, только начинаю постигать премудрость штабной работы. До этого служил на строевых должностях.

- Где командарм?

- Командующий выехал в расположение 16-го танкового корпуса генерала Павелкина.

- Так. Где я могу найти начальника связи?

- Он на разгрузке штабного имущества.

Тут чуткое ухо полковника Иванова уловило далёкий приглушённый гул.

- Скорее, генерал! Показывайте, где тут у вас бомбоубежище. Сейчас нам зададут перца.

Едва генерал и полковник укрылись в свежеотрытой щели, как с неба посыпались бомбы.

Они рвались со всех сторон, и сверху то и дело сыпались в щель камни и комья земли, некоторые были довольно увесистые.

- И вот так бомбят регулярно, товарищ начальник штаба, - посетовал, стараясь перекричать вой пикирующих бомбардировщиков, генерал Мартьянов.

- Разрешите представиться, товарищ начальник штаба! Начальник связи полковник Белянчик.

Оказалось, что в тёмной щели Мартьянов и Иванов не одни.

- Вы-то мне и нужны, полковник. Есть связь с командармом?

- Связь поддерживаем по радио. Телефонный кабель ещё не протянули.

- Пока не разбомбили радиостанцию, доложите командующему, что полковник Иванов прибыл и просит разрешения немедленно перенести командный пункт в другое место, поскольку КП в Лозном обнаружен противником.

Как только бомбардировщики улетели, Иванов оставил генерала Мартьянова за старшего с приказом грузить обратно штабное имущество, рассредоточить и замаскировать машины и ждать приказа на передислокацию КП, а сам в обществе начальника инженерной службы генерала Брынзова выехал на поиски места для нового КП.

Ещё на подъезде к Лозному Иванов заприметил лощину причудливой формы.

Через 15 минут машина остановилась у края лощины. Выбравшись из машины, полковник и генерал пешком спустились на дно. Один скат лощины был крутой, другой пологий.

- Ага! Так я и думал. Здесь уже есть готовый блиндаж.

И действительно, в толще крутого ската чернели входы в несколько землянок, невидимые с дороги. Это были добротные землянки, отрытые, судя по всему, ещё перед войной. Потолки во всех землянках были укреплены, стены обшиты тёсом. Всё поросло мохом. Пахло затхлой сыростью. Внутри никого не было.

- А вот и дорожка! - показал Иванов генералу едва заметную колею заросшей бурьяном полевой дороги. Она начиналась у входа в землянки и через сотню метров поднималась вверх по пологому скату балки.

- Сюда мы и переберёмся!

Ещё только начинало темнеть, а КП штаба 1-й гвардейской армии уже работал на новом месте. В ту же ночь в соседних землянках разместился КП штаба Сталинградского фронта.

Именно сюда приехали с аэродрома 29 августа Жуков и Рокоссовский.