Глава 321.



Синявинская операция началась на рассвете 27 августа двухчасовой артподготовкой на правом фланге и в центре 8-й армии генерал-майора Старикова. После ствольной артиллерии и миномётов заговорили "катюши". Десятиминутный артналёт реактивными снарядами на пятикилометровом участке фронта расчистил дорогу изготовившейся к наступлению пехоте. Оборона противника на Чёрной речке была полностью сметена огнём. Прорвав фронт на всю глубину, к исходу 28 августа автоматчики генерала Старикова вышли к Синявину.

В этот момент в штаб армии из войск повсеместно стали поступать сообщения об исчерпании у наступающей пехоты боекомплекта дисков для ППШ и ППД. Причина объяснялась просто. Впервые с начала войны идущая в атаку пехота была поголовно вооружена автоматическим оружием. Многие красноармейцы впервые в жизни взяли в руки автомат. Напрасно командиры наставляли бойцов расходовать патроны экономно. Легко сказать. Стрелки шли вперёд, прижимая автоматы к животу и держа ручные пулемёты наперевес, и патронов не жалели.

29 августа Манштейн нанёс сильный контрудар, послав в бой 170-ю пехотную дивизию, усиленную танками, переброшенными из Гатчины. Контрудар был поддержан значительными силами авиации и ствольной артиллерии. Завязался встречный бой. Войска генерала Старикова к этому времени уже понесли большие потери на минных полях.

Наполеон Бонапарт запечатлел своё имя в истории войн, помимо прочего, своим искусством с лёгкостью маневрировать на поле боя большими массами артиллерии, поочерёдно концентрируя огонь тяжёлых орудий на решающих участках.

Командующий Волховским фронтом генерал Мерецков Бонапартом, увы, не был. Он полностью доверился начальнику артиллерии фронта генерал-полковнику Дегтярёву, а тот равномерно распределил артиллерию по дивизиям, обеспечив плотность огня от 70 до 100 орудий на километр. Между тем плотность огня в 150 - 180 орудий на километр с высокой степенью вероятности могла позволить пехоте генерала Старикова уже к исходу 28 августа выйти к Неве, не встречая организованного сопротивления на своём пути. Маневрировать же артиллерией среди непроходимых чащоб и топей после начала наступления было делом совершенно безнадёжным.

Призванный Мерецковым к ответу, Дегтярёв развёл руками и перевёл стрелки на начальника артиллерии 8-й армии генерал-майора Безрука. Безрук запальчиво оправдывался. Он поднял штабную переписку и предъявил письменную директиву, чёрным по белому предписывающую ему обеспечить успех первой атаки, что он и сделал.

Так или иначе, 30 августа наступление 8-й армии захлебнулось на половине пути к Неве.

31 августа Мерецков и начальник штаба фронта генерал Стельмах прибыли в штаб 8-й армии. Здесь уже находился командующий резервным 4-м гвардейским стрелковым корпусом генерал Гаген. Мерецков приказал Гагену наступать. После этого состоялся телефонный разговор Мерецкова с командующим Ленинградским фронтом генералом Говоровым.

- Я только что отдал генералу Гагену приказ двинуть в наступление второй эшелон. Полагаю, что в создавшейся обстановке вам самое время ударить ему навстречу через Неву, отказавшись от первоначального плана операции.

Генерал Говоров на другом конце провода нахмурился. Удар через Неву - это было именно то, чего он с самого начала хотел избежать, поскольку в успех такого предприятия совершенно не верил.

Но Сталин поддержал Мерецкова из Москвы, и Говорову пришлось подчиниться.

- Мне понадобится неделя на перегруппировку. Я не имею права и не считаю возможным ослабить оборону на других участках фронта. Буду атаковать в районе Верхней Дубровки силами трёх-четырёх стрелковых дивизий при поддержке двухсот самолётов.

Пока Говоров перебрасывал дивизии в район Верхней Дубровки, генерал Гаген повёл в наступление свой гвардейский корпус. Из двадцати четырёх имеющихся у генерала Дегтярёва артполков фронтового усиления Гаген получил лишь один полк "катюш" и шесть гаубичных полков. Выдвижение к передовой корпус совершал в трудных условиях. Дороги через болота и чащобы прокладывали на ходу, отражая контратаки Манштейна. В небе полностью господствовала немецкая авиация.

Манштейн прибыл на фронт в штабном вагоне 11-й армии 27 августа. Фельдмаршал был в дурном расположении духа. Необходимость наступления на Ленинград он считал проблематичной. Перспективы такого наступления - сомнительными. Летом сорок первого года он, Манштейн, пожалуй, взялся бы за это дело и довёл штурм до конца. Но теперь, имея против себя девятнадцать дивизий под командованием профессионала Говорова, он едва ли мог рассчитывать на успех штурма силами своих девяти дивизий. Ещё две дивизии он вынужден был держать в обороне по Неве и ещё две - против ораниенбаумского плацдарма.

Со своего наблюдательного пункта Манштейн окинул взглядом окрестности от горизонта до горизонта. В 1931 году, когда отношения между Германией и Россией переживали пору расцвета, ему посчастливилось побывать в Петергофе и в Царском Селе и полюбоваться красотами дворцов Петра и Екатерины. Теперь оба дворца были сожжены огнём артиллерии с обеих сторон. В бинокль хорошо были видны шпиль Адмиралтейства, купол Исакиевского собора, верфи на берегу Финского залива.
Внимание фельдмаршала привлёк отведённый в устье Невы старый броненосец, повреждённый артиллерийским огнём. Его Германия двумя годами ранее продала своему союзнику в войне, начатой разделом Польши в 1939 году.

С броненосца Манштейн перевёл бинокль на трубы завода в Колпино. Трубы дымили. Завод, судя по всему, по-прежнему выпускал новые танки и ремонтировал старые.

Ввязываться в бой в черте города, вне всякого сомнения превращённого противником за год в сплошной укреплённый узел обороны, было делом совершенно безнадёжным. И всё-таки Манштейн не был бы Манштейном, если бы он и здесь не составил на месте план, обещавший успех. Нужно было выставить против города сильный заслон по Неве, повернуть два корпуса на восток и форсировать Неву между городом и берегом Ладожского озера. После этого снабжение города было бы полностью парализовано. Идеальным вариантом было бы, конечно, участие в этой операции войск Финляндии. Однако представителю Вермахта в штабе Маннергейма генералу Эрфурту было вежливо, но твёрдо заявлено: Финляндия ни при каких обстоятельствах не станет участвовать во враждебной операции против жителей северной российской столицы.

Бросив против Мерецкова усиленную танками 170-ю пехотную дивизию, Манштейн энергично занялся подготовкой наступления.

4 сентября Манштейну позвонил Гитлер. Он призвал фельдмаршала отложить все дела и бросить всё, что есть под рукой, против наступающего к Неве со стороны Волхова Мерецкова.

Манштейн отправился в штаб 18-й немецкой армии и быстро вошёл в курс дела. Противник прорвал оборону 18-й армии на Волхове, расширил прорыв до восьми километров, вклинился на 18 километров и теперь вышел в район Мги.

Манштейн немедленно подсел к оперативной карте и стал набрасывать план контрудара.

Тем временем генерал Говоров инспектировал прибывшие в район Верхней Дубровки стрелковые дивизии. Они были укомплектованы молодыми казахами, ни слова не знавшими по-русски. Хуже, однако, было другое: никто из казахов не умел плавать и не имел навыков управления штурмовой лодкой.

Минувшей осенью генерал Жуков уже атаковал через Неву и даже захватил плацдарм, но расширить его не успел: началось осеннее наступление фон Бока, и Жукова отозвали спасать Москву. Всю зиму на плацдарме продолжались упорные бои. Ни расширить, ни углубить плацдарм не удалось, а в апреле и вовсе пришлось его ликвидировать.

Теперь Говорову предстояло высадить на обрывистом берегу две дивизии не умеющих плавать казахов. Над занятым противником берегом господствовали земляные насыпи эстакад и бетонные корпуса электростанции. Там засели пулемётчики и миномётчики противника. Пока Говоров подтягивал пехоту, электростанцию усиленно расстреливала через реку его тяжёлая артиллерия.

Теперь командующий артиллерией фронта полковник Одинцов, прильнув к стереотрубе, оценивал результаты.

- Осиное гнездо... Просто Измаил какой-то! Нет, тут ещё долбить и долбить.

Говоров молчал. В небе господствовал противник. Оставался единственный шанс успешного броска через Неву: внезапный штурм под покровом ночной темноты. Его и попытался организовать Говоров в ночь на 9 сентября. Из штурма ничего не вышло. Всё ограничилось столпотворением и неразберихой на своём берегу. Взлетели немецкие осветительные ракеты. Немцы открыли шквальный огонь через реку из всех видов оружия. Говоров прекратил операцию и попросил у Ставки пять суток на подготовку нового штурма.

Тем временем фельдмаршал Манштейн ударил с двух сторон в основание синявинского дефиле Мерецкова, непростительно затянувшего операцию и фактически напросившегося на новый оперативный котёл, уже не первый в своём послужном списке.

21 сентября войска Мерецкова, перешедшие Волхов, были окружены в дремучем лесу между Мгой и Гойтоловым. В котёл угодили 7 стрелковых дивизий, 6 стрелковых бригад и 4 танковые бригады. Положение окружённых в котле войск было безнадёжным. Ультиматум Манштейна был ими отклонён. Манштейн пожал плечами и приказал подтянуть к лесу тяжёлую артиллерию. Все попытки Мерецкова прорвать кольцо извне успеха не имели.

26 сентября генерал Говоров форсировал Неву. На этот раз он подготовился основательно. В районе переправы было сосредоточено уже не 300, а 600 орудий и тяжёлых миномётов. Вместо казахов через реку бросили моряков-балтийцев. Переправа прошла успешно. Завязался рукопашный бой в первой линии немецких траншей. Плацдарм был захвачен. Вслед за морскими пехотинцами реку форсировали головные батальоны 70-й и 86-й стрелковых дивизий. Вместе с войсками переправились начальники всех родов войск во главе с начальником штаба фронта.

Манштейн бросил на Говорова две пехотные, одну танковую дивизию и весь 8-й авиакорпус генерал-полковника фон Рихтгофена. Над плацдармом завязалось воздушное сражение. Триста самолёто-вылетов совершали за сутки пилоты фон Рихтгофена. Немецкий авиакорпус терял ежедневно два десятка бомбардировщиков. Ежедневные потери авиации Ленинградского фронта составляли 10 -12 истребителей. В сражении на плацдарме с обеих сторон участвовало полторы тысячи орудий и около ста танков. Командующий Ленинградским фронтом переправился на плацдарм и лично руководил сражением. На небольшом плацдарме скучились две стрелковые дивизии Говорова. Каждый немецкий снаряд, каждая авиабомба легко находили цель в этом столпотворении. Потери у Манштейна тоже были велики.

Окружённые в лесу войска Мерецкова слышали гром канонады и до конца надеялись на спасение.

1 октября тяжёлая артиллерия Манштейна начала массированный артналёт на лес. 2 октября на месте дремучего леса простиралось испещрённое воронками и пнями поле. Тут и там над пепелищем торчали обгорелые расщеплённые стволы вековых деревьев-великанов. Убитых не считали. Фрагменты растерзанных тел и скелеты исковерканных орудий были разбросаны по всему полю. Здесь и на внешнем обводе котла, обращённом к Волхову, Манштейн взял 12 000 пленных, уничтожил 300 орудий, 500 миномётов и 244 танка. Покончив с котлом, Манштейн перенёс огонь тяжёлой артиллерии на Говорова и вынудил того 4 октября обратиться в Ставку с просьбой разрешить свернуть плацдарм на Неве. Ставка разрешила. В ночь с 7 на 8 октября на берегу Невы сосредоточились 700 понтонов и лодок. Дождь и густой туман прикрыли переправу. На плацдарме отход прикрывали немногочисленные арьергарды автоматчиков позади густых минных полей.

Кровавая победа не радовала фельдмаршала Манштейна. Стоила ли она понесённых потерь? Об их восполнении в Главном штабе никто не заикался: все маршевые пополнения шли на Кавказ и в Сталинград, где решался исход кампании.

Молодой адъютант Манштейна Шпехт, отличившийся в июне в ходе злополучной морской прогулки на катере, стоившей жизни шофёру Манштейна, заскучал и запросился на фронт. Манштейн не стал его удерживать. "Физелер-Шторх", на котором вылетел Шпехт, потерпел аварию и разбился. Прямо с похорон юноши Манштейн вылетел в Ставку Гитлера получать фельдмаршальский жезл за победу под Ленинградом.

Гитлер был как всегда изысканно вежлив и не жалел лестных эпитетов в адрес доблестных войск 11-й армии. Манштейн к лести остался равнодушен и не скрыл от Гитлера своей озабоченности перенапряжением пехоты на Восточном фронте.

- Мой фюрер. Немедленно переходите к обороне. Не требуйте от войск невозможного. Иначе следующим летом, в кампанию 1943 года, у вас не останется закалённой в боях пехоты.

Гитлер промолчал.