/ продолжение /
- Ага, командовать парадом буду я,- передразнил его Болек, не подозревая, что он цитирует Великого Комбинатора. Толян позвонил. - И кто там,- запела Люся. - Почтальон Печкин,- схохмил Толян,- откройте, пожалуйста. - Если насчет Гоги, не открывай,- закричал Рома. Но это была бы не Люся, если бы не сделала наоборот. Она гостеприимно распахнула дверь. Толян и Болек потоптались на коврике и зашли. Обстановка в квартире была не богатая, но аккуратная. Давно уже Рома с Люсей выбро- сили сохнутовские кровати и мебель с помойки.Они купили подержанный салон, когда-то очень приличный, и веселенькую спальню. Так чтобы не стыдно было перед людьми. Телеви- зор "Сони" и люстра с "висюльками" завершали интерьер. Набычившись, Роман посмотрел на молодых людей и процедил: " Если вы чего-то там про- даете, так мы ничего не покупаем. Пенсионеры мы." -Как раз наоборот,- подхватил так удачно брошенную фразу, Толян,- мы, как раз, поку- паем. Он с Болеком, не ожидая приглашения, уселись на диване. - И что, к примеру, вы можете у меня купить,- сразу оживился хозяин,- вы что из "алты-захен". /покупаем старые вещи/. - Я тебе сейчас покажу "алты-захен", мало не покажется, - взбеленился Болек, не знавший идиш. - Не обращайте на него внимания, он обидчивый, как невеста в день свадьбы,- поста- рался сгладить углы Толян.- Мы бы хотели приобрести тот экспонат, который вы выловили в море. - Сам ты, мудило, экспонат,- раздалось из ванной. Оказывается, Гоги все видел и слышал. - Буду играть в открытую,- проигнорировал выпад Гоги, Толян,- этот экземпляр, охран- ник нашего шефа и владельца яхты "Прикол". Почему он превратился в рыбу, а не в жабу, не знаю, но предлагаю вам три тысячи американских долларов за это животное. Его, поче- му-то, очень хочет видеть хозяин. - Ни за что!- решительно сказала Люся,- он мне стал как родной. - Браво, Люся,- не поддавайся шантажу этих рекетиров,- вопил из ванной Гоги. - Послушай ты, ни рыба, ни мясо, иди умойся,- не выдержал Болек.- Шеф тебя простил. От такой наглости у Гоги на время отняло голос. Воспользовавшись паузой, Толян предложил: - Пять тысяч. Надув щеки, как небезызвестный "отец русской демократии", Роман изрек: - Десять тысяч. / продолжение следует /
|