Как это началось?
Если бы кто-то предсказал, что такое может произойти со мной на сорок первом году жизни, я бы не поверила…
Со мной произошло что-то невероятное, незнакомое и совершенно неконтролируемое. Карие глаза вдруг стали обладать волшебной силой и притягивать, как магнит. Они стали необыкновенными большими и глубокими, как озера с поволокой утреннего тумана.
Хотелось смотреть и тонуть в этой темной бездне, смотреть снова и снова…
Неужели это она? Любовь? Со мной? Невероятно!
Это не была любовь с «первого взгляда», которая поражает вдруг, как молния, прожигая все насквозь. Я слишком долго ждала ее, и уже перестала ждать. Потребность в любви, казалось, окончательно умерла в Нью-Йорке. Вернувшись, я смирилась с тем, что имела и даже почувствовала облегчение и покой. Оказалось не надолго. Потребность любви возгорелась из пепла, и вдруг сконцентрировалась и приняла черты давно знакомого человека. Постепенно он заполнил все внутри, захватил все мои мысли и вытеснил все, что было важным до этого момента. Все вдруг потеряло смысл, если это не связано с ним. Я восхищенно ловлю каждое его слово, совершенно не вникая в смысл сказанного, каждое мое движение непроизвольно направлено только навстречу… навстречу ему.
Его мимолетное прикосновение становится подобно электрическому разряду, по коже разбегаются мурашки, сладко щекоча кожу, и она мгновенно превращается в одну сплошную эрогенную зону
И вот ОН - внутри меня в каждой моей клеточке, в блеске моих глаз, каждом моем слове .… Это кажется неправдой, потому, что умом я понимаю, что это НЕЛЬЗЯ, и начинаю сопротивляться, приводить аргументы, типа – поздно, а как же?… Мозг включается только на мгновение, а потом снова сердце бьется в бешеном ритме, не давая задуматься, проанализировать сложившуюся ситуацию.
Одно было бесспорно: ситуация серьезная, спасения нет. С любовью не шутят.
Если бы ОН помог не переступить черту, остановиться…
Этот всепоглощающий ураган мог бы умереть, едва зародившись, и не перерос бы в стихию, сметающую все на своем пути. Если бы он наткнулся на твердую стену... если бы.
Макс был моим другом и начальником. Я решила сменить работу, когда моей дочери было три года. И дальше мы все время были вместе, то есть жили мы отдельно, но все время в поле зрения. Наши жизни, как начерченные нетвердой рукой параллельные прямые, то сближались, то отдалялись, и вот, наконец, пересеклись. Мы знали друг о друге все. Макс был другом семьи и часто бывал у нас дома. Когда любовь захлестнула нас волной, он бывал у нас через день. Это никого не удивляло, он был нужен моему мужу даже больше, чем мне. Ни одна покупка в нашем доме не обходилась без участия Макса. Когда в магазинах появилось большое количество бытовой техники и телевизоров разных фирм и разного качества, сделать выбор стало непросто, и муж часто сам заставлял меня:
- Позвони, Максу, попроси Макса….
Мы часами висели на телефоне, повод всегда был, иногда разговаривая ни о чем, просто, слушая голоса друг друга.
Весь парадокс заключался в том, что дожив до 40 лет, я никогда не испытывала подобных переживаний, все мужчины, которые у меня были, входили в мою жизнь осознанно, по моему желанию и уходили из нее почти не оставив следа, это был легко управляемый процесс. Впрочем, один тяжелый случай все-таки я вспомнила.

Когда-то, еще на первом курсе я влюбилась в голубоглазого однокурсника, это была любовь с первого взгляда, как удар в солнечное сплетение. И сразу стало трудно дышать, говорить не хотелось, только смотреть и смотреть в эти синие глаза и тонуть…. . Это было мое первое погружение в темно-синий омут.
Это произошло на первомайской демонстрации, кругом флаги, музыка… . Как мы оказались рядом? Не знаю. Разговорились, познакомились, помню его внимательный веселый взгляд на фоне ясного синего неба и яркой искрящейся синей Невской волны, мы шли по Кировскому (Троицкому) мосту, я весело смеялась. Он знал силу своего синего взгляда! Теперь я это знаю точно!
- Это судьба!- сказал он, когда узнал, что мы выросли в одном городе на краю земли…
Наверное, судьба подарила нам эту встречу не случайно, но мы не смогли, или не захотели ею воспользоваться. Иногда я думала, если бы он остался тогда в нашей компании, может быть, все в моей жизни сложилось бы по-другому, но он ушел, и больше мы никогда не были вместе.
На лекциях он всегда сидел на первой парте, иногда разворачивался на 180° и смотрел на меня так, как смотреть мог только он, сощурившись и улыбаясь. Я становилась краснее моей любимой красненькой юбочки, смущалась, лоб покрывался испариной, ладони становились влажными... Мои чувства были обнажены и беззащитны, мне казалось, что я голая, хотелось вскочить и убежать. Всем, конечно, было все равно, но ближайшая подруга меня не пощадила и постоянно подсмеивалась надо мной. Вообще, от подруг в этих делах один вред.
Не могу сказать, что он не пытался заговорить со мной, но это происходило обычно при большом скоплении сокурсников. Сейчас мне кажется, он просто не понимал моего состояния и смотрел на меня, как на дуру. Может, ему было интересно смотреть, в кого превращалась самоуверенная девчонка под его волшебным взглядом. Это было ужасно! Когда он говорил со мной, в висках молотками стучала кровь, я просто впадала в кому и несла всякую чушь. Я так и не смогла отдаться чувству, возникшие комплексы, насмешки подруг, помешали нам быть вместе.
На пятом курсе он женился, я проплакала целый день, и больше это святое чувство никогда нисходило на мою непутевую голову.

И вот душа вдруг проснулась и полетела…, как самолет, давно оторвавшийся
от земли и долго блуждающий в густой белой пелене облаков. Ничего не видно, летит на автопилоте. И вот он решился набрать высоту. Постепенно, неуверенно… выше, еще выше… и вдруг вырывается из плена облаков. Ура! Вокруг синее небо и яркое яркое солнце. И ничего не страшно! И хочется лететь по этому синему коридору … . Лететь к солнцу. И облака остаются рыхлой грязной ватой где-то внизу…
Заболевание развивалось, самолет не слушал команды и отказывался идти на посадку …. . Горючее – на исходе. Нужно было что-то предпринять.

Был морозный январь, мы вдвоем сидели в кафе в Белостоке после трудного дня и пили пиво. Остаться наедине было сложно, и я решила воспользоваться моментом и прояснить сложившуюся ситуацию.
Мы сидели очень близко и, гипнотизируя, смотрели друг другу в глаза, играла музыка, я робко начала:
- Что происходит? Мы уже не дети, я не могу контролировать себя. Ты должен мне помочь! У нас семьи, еще можно остановиться, расстаться на какое-то время…
- Ты этого хочешь?
- Нет, но надо что-то делать! Приходится все время врать…
- А может это то немногое, что нам даровано в жизни… оставим все как есть.

С этого момента нас накрыла цунами, мы целовались на улицах, при всех, как будто никого нет вокруг, а поцелуи были такие сладкие, что оторваться было невозможно. Мы ослепли и оглохли. Нам не нужно было видеть, мы чувствовали друг друга спинами. В этом было что-то животное. Запах? Конечно! Я излучала неуловимый запах, как сука вовремя течки, но пахла только для него одного.
Это была любовь непреодолимой силы, я любила каждый прыщик на его тощем теле. Наверное, я была безумна, иначе как объяснить, что иногда я представляла Макса уродливым инвалидом – колясочником, и я возила его со счастливым блаженством на лице, наслаждаясь беспредельным обладанием любимым сокровищем.
Мы были по-настоящему счастливы, часами бродили по маленьким улочкам Белостока, радовались наступающей весне, первому холодному солнцу, первым зеленым листьям.
В этом городе навсегда поселилась наша любовь и счастье. Мы возвращались туда снова и снова, как преступники на место преступления.
И странно, я знала, что Макс любит меня также сильно, как я его, и это давало мне крылья. Я превратилась из лягушки в принцессу и каждая моя клеточка излучала благодатный свет.
Вся команда знала о наших отношениях, мы их уже не могли скрыть и не скрывали. Теперь я думаю, что это мало кому нравилось, и создавало ребятам дополнительные неудобства, но все относились к нам с пониманием.
С этого момента процесс разрушения команды пошел быстрее, он начинался с мелких противоречий между Полковником и Жекой, но фундаментом команды был Макс, а он все больше отдалялся от коллектива.
Все время в поездках мы стремились проводить вдвоем, неожиданно этому поспособствовала и пани Зося.
От нее тоже не укрылись наши отношения, и когда мы тогда зимой поздно вернулись из кафе, она устроила нам скандал за нарушение режима, мы обиделись и несколько поездок останавливались в гостинице отдельно от команды.
Это было недешево, но тогда мы могли уже это себе позволить, а ощущение счастья компенсировало все неудобства.
Скоро о наших отношениях знал уже и весь ПОЕЗД. С момента встречи в кассах вокзала мы ходили, взявшись за руки, в купе всегда спали на одной полке, обнимаясь и целуясь постоянно и на глазах у всех. И странно, тогда мне казалось, что никто не осуждал нас, наоборот, старались оставлять наедине, может, считали нас ненормальными. Но мы ничего не замечали, мы видели только друг друга.
Бизнес между тем отошел на второй план, но шел на удивление хорошо, закупки росли, и Макс стал привлекать «помощников» для погрузки и упаковки товара, иногда в этой роли выступал сын Макса Данила, но чаще его друг Паша.
Я переживала, что все станет известно, упорно стараясь оттянуть момент, когда придется объясняться с семьей. В том, что настанет такой момент, я была уверена.
Чтобы оживить бизнес, мы решили поехать Таиланд, тогда появилась информация, что в этом райском государстве все дешево, и мы с Полковником поехали на разведку.
Эта поездка сыграла решающую роль в крушении наших семейных уз. Дело в том, что мы все купили по видеокамере и снимали друг друга везде: в Бангкоке, на пляже, в магазине, на пленке все было как на ладони…
После показа этого «кино» у Макса в семье разразился скандал. Жена, наконец, разглядела признаки «измены» и поставила ему условие:
- Или я, или она!
Встречаться было запрещено.
Вскоре они уехали в отпуск в Испанию, реанимировать семейную жизнь.
Я не находила себе места две недели, пыталась успокоиться,
- Может все к лучшему,- уговаривала я себя, но чувства жили отдельно от головы, и я знала точно, что это не конец, любовь не начинается и не кончается по чьему-то приказу, если это не веление свыше.
В моем семействе все было тихо, дочь закончила школу, и я снимала фильм о празднике «последнего звонка» на новую камеру, нарядные девчонки выступают на сцене, веселый праздник прощания с детством, потом кто-то из родителей снимал и меня среди детей… Через несколько лет я с удовольствием смотрела на молодую женщину с сияющими глазами, излучающими счастье.
Макс вернулся из отпуска еще влюбленнее, чем уезжал,
- Я больше так не могу,- заявил он мне при встрече.
- Я люблю тебя и хочу быть только с тобой.
Мы сидели в машине и непрерывно целовались. Я уговаривала его подождать, дочь должна была сдавать экзамены в Университет, не хотелось создавать нервозную обстановку, и потом я не представляла, как подступиться к этому разговору.
Первой заподозрила неладное моя свекровь, женщина всегда лучше чувствует женщину, как-то столкнувшись со мной в коридоре, она, вдруг, улыбаясь, выпалила:
- Ты посмотри на нее, она же влюбилась!
Муж вдруг резко серьезно среагировал на ее слова:
- Смотри мне, не забудь, ты МОЯ жена.
Я быстро взяла собаку, и что-то буркнув в ответ, выскочила на улицу.

«Помощь» пришла, откуда не ждали…
Через неделю мы с Максом совершенно счастливые вдвоем опять гуляли по Белостоку, не зная, что обман открылся, и жена Макса позвонила моему мужу, сообщить о моей измене.
Муж достойно выдержал удар, но вместо благодарности, попросил больше не звонить и не вмешиваться в наши семейные дела.
- Я сам разберусь со своей женой, а со своим мужем разбирайтесь сами.
Я даже не предполагала, какие страсти уже разгорелись в мое отсутствие, и оказалась совершенно не готова к такому развитию событий.
Он встретил меня на вокзале как всегда, но в такси не сдержался и начал
этот жуткий эмоциональный разговор. Уже с первой фразой его лицо перекосила гримаса нестерпимого страдания и боли.
- Мне звонила Светлана,- я посмотрела на него и поняла, что все известно, но, замерев на мгновение, обреченно спросила – Какая Светлана?
- Жена Макса… . Скажи, что все это неправда!
Я молчала…
- Ты только скажи. Я поверю, и забудем все. У них своя жизнь, у нас своя.
Он как – будто уговаривал себя. Я молчала… . Врать не хотелось.
- Это - правда.
Это прозвучало, как выстрел, как приговор всей нашей семнадцатилетней совместной жизни.
- Как ты могла? Чего тебе не хватало? Не понимаю.
На него было жалко смотреть. Мы никогда не говорили о любви, даже когда женились. Он никогда не интересовался, люблю ли я его? Я не любила, и была уверена, что и он не любит меня. За семнадцать лет ни одной сцены ревности, хотя поводы были… . Это был страх и боль разрушения, неожиданно она пронзила и мою душу.
- Неужели я ошибалась? Хотя, что это меняет?
Поздно! Сейчас или никогда. Мы уже не сможем жить вместе, я разрезала наше живое тело без наркоза. Шок! А как жить с постоянным чувством вины ? Это -мучение. Ради чего?
Я понимала: все кончено, но в груди вдруг защемило, и ком из никому ненужных слов застрял где-то в горле. Мой звонкий голос вдруг охрип:
- Не надо, прошу. Прости, если сможешь…
Пауза была недолгой, но мозг уже не воспринимал поток упреков и отторгал все услышанное, голова налилась свинцом и будто оглохла. Хотелось вскочить и убежать прямо сейчас, не видеть и не слышать…
- Замолчи-и-ии!... Господи, прости! Потом, все потом…