В шесть тридцать утра из больничной палаты опираясь о стены осторожно вышел мужчина. Он спустился по лестнице с третьего этажа, делая остановки в конце каждого лестничного марша. Перила запачкали ладонь серой пылью, он оттер ее и двинулся дальше. В руке он держал пасхальный кулич в упаковке соседнего супермаркета, в который он дошел еще позавчера. Мужчина окунулся в сияющее утро, заполненное птичьим щебетом, он восторженно смотрел на яркое утреннее небо и изумрудную траву газонов. Шел он в маленькую церквушку, тут же, за углом здания института хирургии сердца имени академика Амосова.

Мужчина открыл деревянную дверь, блестящую свежим лаком, вошел внутрь и окунулся в тяжелый медовый аромат горящих свечей и запах ладана. Медные подсвечники масляно блестели, в них отражалось и плыло пылающее отражение свечей. Он поставил четыре свечи. Ставил каждую медленно, поправлял, и после того как свеча была установлена, смотрел как она горит, чуть шевелил губами, как бы проговаривая какие-то слова. Слезы дрожали на его глазах.

Молодой статный батюшка подошел к мужчине, окропил кулич и раннего гостя святой водой. А мужчина смотрел на двух встревоженных женщин, одетых в темное, которые тихими голосами просили второго священника помолится за мужа и отца, от которого уже четыре страшных часа нет никаких известий из реанимации.
Священник со святой водой в ведерке деликатно спросил мужчину:
- У вас что-то случилось?
Мужчина перевел взгляд с просящих женщин, вытер рукавом теплого больничного халата глаза.
- Болею – сухо ответил он, но голос предательски дрогнул и оба почувствовали это. Статный батюшка очень внимательно посмотрел на мужчину. Потом перекрестил быстрым движением его лоб и повернулся к женщинам.

Мужчина зажег еще одну ярко-желтую медовую свечу и вышел из храма. У него не хвалило сил сказать «похоже, я становлюсь человеком». Слезы текли по лицу. Горячий воск со свечи застывал на добела сжатых пальцах. Перед входом в больницу он остановился передохнуть, положил освященный кулич на зеленую скамью, свеча продолжала гореть в руке. Он смотрел на язычок пламени и думал о том, что же скажут тем женщинам врачи. Пламя раскачивалось на легком утреннем ветерке. Внутри мужчины разгоралось ответное пламя. Он вошел в здание и начал неуверенно, но целеустремленно, подниматься по лестнице на свой этаж. Это была его первая попытке за два месяца. И в промежуток между подъемом ноги на ступеньку лестницы и следующим шагом он вмещал только одно слово. Сквозь сжатые от боли зубы он повторял:
- Жить!