Гражданин Саидов

У меня украли кошелек со ста пятьюдесятью рублями на Благовещенском рынке. Я, конечно, растяпа, но все равно было жалко. Стала я на всякий случай ходить вдоль рядов, смотреть, не валяется ли он где-нибудь в уголке, родимый. Раз прошла взад-вперед, два. Слезы глаза застилают. Два месяца копила на сапоги, а тут бац, и в один момент все накопленное пропало…
Вдруг чувствую, кто-то меня за талию берет сзади аккуратно, я бы даже сказала, нежно, будто мы с ним не на рынке, а в клубе культуры железнодорожников, и сейчас по паркету завальсируем. Смотрю, а это лоточник – внешности то ли армянской, то ли азербайджанской, лет сорока пяти, но еще не рыхлый, не раздобревший от пива, а вполне симпатичный и даже красивый, как по мне.
– Женщина, вы что-то потеряли? – спрашивает он.
– Да... Кошелек. Но скорее всего, у меня его вытянули. Два подростка босяцкого вида суматоху какую-то устроили, дурачились вроде. Когда ушли, то и кошелек из сумки пропал.
– А много там денег было?
– Да не мало. Сто пятьдесят рублей.
– А кошелек сам по себе ценный?
– Нет, кошелек не ценный вовсе, хоть еще и не дырявый.
Задумался он и спрашивает:
– А купюры какие, крупные, мелкие?
– Десятки.
Посмотрел он на меня как-то подозрительно ласково и продолжает беседу:
– Я здесь не последний человек, на рынке. Все под контролем держу, и если вы мой лоток покараулите, то постараюсь ваш кошелек отыскать. Много тут всякой шушеры развелось, надо их приструнить.
– Ну, постарайтесь, – говорю. – Буду вам благодарна по гроб жизни, если найдете.
Не было его минут десять, не больше. Подошел, улыбается и сверток бумажный протягивает.
– Повезло вам, – говорит. – Сам кошелек вернуть не получилось, а вот с деньгами все в порядке.
Я сверток раскрыла, пересчитала – все правильно: пятнадцать десяток, как куколки румяные.
– Ой, – говорю, – вы прямо волшебник какой-то. Может, возьмете за труды часть денег? Я не обижусь.
Он смеется.
– Нет, не возьму, я и без ваших денег как-нибудь проживу. С голоду не умру. А вы меня не помните? Мы уже один раз с вами встречались. В милиции. Год назад. Вы меня тогда сильно выручили.

И тут у меня в памяти все всплыло, как в кинофильме…
Проходила я по каким-то домашним делам мимо отделения милиции на Петровского. На пороге стоит милиционер молоденький, не знаю, в каком звании, в званиях я не разбираюсь. Как меня увидел, говорит:
– Гражданка, можно вас на минуточку?
– Можно, – говорю.
– Тогда пройдемте.
И в комнатку какую-то меня завел. Там за столом мужчина сидит среднего возраста, симпатичный, чернявый. Перед столом еще два стула стоят с другого боку.
Милиционер говорит мне:
– Присаживайтесь, гражданка.
Я села. И он на второй стул сел.
Говорит мне:
– Тут такое дело. Поймали мы наперсточника. Будем его под суд отдавать за мошенничество. При задержании нашли у него три наперстка, которые вы видите на столе. Можете вы нам помочь и засвидетельствовать, что эти наперстки принадлежат гражданину… Саидову?
Точно, Саидову! И как я такую странную фамилию запомнила! Сама удивляюсь… А тогда я как-то сразу сориентировалась и отвечаю этому пацану, милиционеру:
– Товарищ милиционер, вы меня извините великодушно, но как я могу засвидетельствовать то, чего не видела? Откуда мне знать, чьи это наперстки тут на столе лежат?
Милиционер на меня неодобрительно посмотрел и говорит:
– Раз так, извините. Я больше вас не задерживаю.
Я конечно – ноги в руки и за дверь…

– Вижу, вы вспомнили, – говорит мне лоточник.
– Вспомнила, гражданин Саидов.
– Самедом меня зовут…
Короче говоря, расстались мы с ним друзьями…

Вечером мужу подробно рассказала о случившемся на рынке, о том, как мне этот мафиози Саидов помог. А муж мне и говорит:
– Глупая ты, Танька, никакой он не мафиози. Он тебе свои кровные денежки отдал, понимаешь? Из благодарности.
– Да, похоже на то, – говорю. – Как я сразу не сообразила?
– Знаешь, Тань, мне мой дядька Василий Петрович, когда я еще подростком был, жизнь спас. Вытащил меня из озера почти уже утопшего.
– И что?
– А я его за это так никак и не отблагодарил. Даже бутылку за всю жизнь поставить не удосужился. Во стыдоба!
– Так отблагодари, раз такой совестливый. Кто тебе мешает?
– Тань, так он же помер этим летом. Царствие ему небесное...

1974 г. (ред. 2019 г.)