Каждый раз, возвращаясь к недавним событиям, пытаешься внушить себе, что всё произошедшее не плод больного воображения, а реальность, не поддающаяся научным объяснениям. Анализируя факты, убеждаешься, что не всё так просто и прямолинейно, хотя лезешь из кожи вон подключить точные науки для успокоения собственного "я". В какой-то момент мучительных поисков опускаешь в изнеможении руки, списывая свои неудачи на малообразованность и даже начинаешь всерьёз задумываться об оккультных науках. Мысли, одна чудней другой, складываются в калейдоскоп событий, ежесекундно меняя своё положение в мозговом объективе и уже невозможно сконцентрироваться на чём-нибудь одном, самом важном и весомом.

Но в любом случае - прекрасно, что ещё не пришло время сложить все законы Вселенной в периодическую таблицу, присвоив каждому порядковый номер. Прекрасно! Но вот беда: тогда уже нечего будет исследовать, нечему удивляться, нечего ждать и не о чем мечтать - человек превратится из созидателя в простого пользователя интеллектуальным материалом, аккумулированным им самим в течение нескольких тысячелетий. Однако ещё сегодня, в то время когда мировые светила науки потеют в своих научных лабораториях, природа продолжает удивлять землян, неохотно раскрывая сокровенные тайны, подходя таким образом к эпилогу книги Бытия.

Виктория спешно прочёсывала интернет в поисках заказа, а её муж Герман, ностальгируя о принесённом в жертву любви призвании, создавал программное обеспечение для охранных и аудио-видео систем наблюдения. Не на заказ, а для себя - таким образом рассчитывая не потерять квалификацию. А ведь талантливый студент второго курса престижного МИРЭА мог и не встретить свою любовь на пустынном ночном полустанке. Тогда бы жизнь сложилась по-другому. Жалел ли он о тех четырёх годах, которые они провели вместе? Наверное, нет, потому что никогда бы не решился резко сменить вектор жизни - карьеру москвича-программиста на полуголодную жизнь бродячего комедианта в глубинке страны. Когда они прошли десяток километров, она, виновато вздохнув, подытожила трёхчасовой маршбросок по шпалам: "Нам не по пути, Гера. Ты серьёзный человек, а я - потеха для души". Тогда, нежно обнимая девушку в утренних летних сумерках, казалось, что всё в его силах - стоит только захотеть. И он захотел. "Лодка семейного счастья разбилась о быт" - почему-то эти слова не покидали голову Германа. Считал ли он, что это напрямую касается их? Наверное, нет, ведь Вика по-настоящему любила свою профессию. Он даже завидовал, наблюдая как она веселит народ. Иногда жена даже забывала получить деньги за отработанный заказ - она парила в небесах, считая его главой очага, в том числе и финансового.
- Ну вот, нашла - взгляни-ка! Только что разместили, - Вика прервала размышления Германа, точно ребёнок, радуясь забавной яркой игрушке.
Она была рада любому заказу - даже самая малооплачиваемая работа воодушевляла жену. Герман вдруг поймал себя на том, что их отношения держатся только на её фанатичной любви к любимому делу. Он неохотно поднялся с мягкого дивана, подошёл к монитору и обнял супругу:
- Викуся, опять что-то копеечное? Ты не забыла, что у нас двухмесячный долг за комнату?
Девушка кликнула ссылку, открывая несколько фотографий:
- Я бы не назвала эту роскошь копеечной. Да и оплата достойная: за одиннадцать часов - бакинская пятихатка!
- И что нужно делать? - будучи заинтригованным сообщением жены, Герман принялся рассматривать снимки громадного дома и его предместий.
Усадьба, построенная в архитектурном стиле середины восемнадцатого века по-настоящему удивила его, во всяком случае, удачные фотографии радовали глаз. Сколько раз они веселили людей в качестве аниматоров в роскошных квартирах, особняках, но чувствовалось, что всю эту недвижимость вылепили из одного материала, скроили по одному лекалу, даже заказчики были членами одной большой семьи с красивым названием "элита". В последнее время толстосумы не показывались - их основными работодателями были школы и детсады. А тут такая удача!
- Что делать - да ты смешишь меня, Гера - то же самое что и всегда! Выбирай один из двух десятков сценариев, - Виктория вывела мужа из забытья.
- И на каком меридиане находится такая неземная красота?
- В двух часах езды от нас - в усадьбе Благодатной.
- Не припоминаю такого названия, тем более, в наших краях. Найди-ка подробную инфу.
Десять минут активного поиска не привели к желаемым результатам.
- Странно, даже "гугл" не выдаёт нужной справки, - Виктория немного разволновалась.
- Впервые ты заинтриговала меня! Звони - не томи!
Она переключила телефон на громкую связь и набрала комбинацию нужных цифр. На удивление, после первого зуммера в динамике послышался металлический бас, однако Виктория мгновенно взяла себя в руки:
- Доброе утро! Мы по объявлению. Какие условия работы?
- Работа на улице - развлекать прибывающих гостей. Программа на ваше усмотрение, главное - фон, живая заставка перед предстоящим ночным балом.
Бас сделал небольшую паузу, и, получив молчаливое согласие, продолжил:
- Если сможете выйти в течение пятнадцати минут из дома, то успеете на электричку до станции Городки.
Голос вновь сделал паузу, дав возможность собеседникам прийти в себя. Действительно, откуда наниматель знал их местоположение? Виктория хотела полюбопытствовать, даже произнесла первое слово вопросительного предложения, но бас мгновенно развеял её опасения:
- Не волнуйтесь: техника зашла так далеко, что установить на компьютер программу слежения за телефонными номерами может каждый. Кстати, Герман, проведите с вашей супругой ликбез в области новых технологий.
Это был камень в огород Германа, и он уже мучительно думал, каким образом телефонный собеседник так точно вычислил их. Допустим, местоположение по звонку - это возможно, но личные данные в течение десяти секунд заставили программиста задуматься. Вывод следовал только один - абонент имел под рукой телефонную базу сотового оператора и это настораживало. В принципе, человеку, владеющему подобной недвижимостью, не составило бы труда нанять достойных секьюрити, имеющих доступ к любой информации. Но где-то был подвох - на подсознательном уровне Герман чувствовал нестыковку. Когда бас снова появился в трубке, он незамедлительно расшифровал его - это был голос робота, монотонный голос, произносящие слова без интонации, междометий, вводных слов, свойственных только человеку. Робот удивительно быстро определял нужную информацию и оперировал ей в своей плоскости, не вникая в тонкости человеческой психики. И ещё: человек не стал бы открывать карты, во всяком случае, раньше времени. Работа мозга Германа составила не более секунды, и по молчанию на противоположной стороне провода он безошибочно определил: робот исчерпал свои ресурсы и ждёт ответа.
- Хорошо, доехали до Городков - что дальше?
- Возьмёте извозчика до Благодатной. До встречи.
Пока они потели над последними фразами, абонент положил трубку. Время на сборы упомянутое роботом, пошло. Виктория принялась упаковывать необходимые в дорогу вещи и костюмы:
- Гера, о каком извозчике он говорил?
- Я думаю о такси.

Хотя интервал между электричками составлял почти час, поезд подошёл через минуту после выхода супругов на платформу. Они упали в свободное купе, с трудом переваривая происходящие события. При упоминании слова "Городки" пожилой контролёр ухмыльнулся и, продав два билета, удалился. Через полчаса монотонный стук колёс взял своё: Герман достал нетбук и углубился в расчёты, а Виктория почти уснула, созерцая через стекло красоту ушедшего лета. Казалось, деревца застыли в ожидании зимы и заглядывают в окна вагона, хвалясь золотым нарядом. Письмо со звуковым сигналом прервало осеннюю истому, разбудив Вику. Герман вздрогнул, с недоверием рассматривая электронный адрес адресата:
- Ничего не понимаю: откуда взялся интернет?
- Гера, что в письме?
- Вот текст - "через минуту вам выходить".
Динамик невнятно объявил название станции, и состав сразу начал торможение. Супруги, с грустью всматриваясь в местный ландшафт, вышли в тамбур.

Недалеко от платформы седовласый мужчина пытался завести потрёпанный "Москвич", угрожая железной кляче немедленной расправой.
- Это, я так понял, и есть извозчик? - хихикнул Герман, подтрунивая над дуэтом человека и железа.
- Шутить изволите, сударь? - мужчина отчаянно ударил промасленной ладонью по панели приборов и вышел навстречу прибывшим людям.
- Земеля, до Благодатной не подвезёшь?
Мужчина вылупил глаза, вытирая пот с лица:
- До какой такой Благодатной?
Вика чертыхнулась:
- Это станция Городки?
Водитель сел в машину и повернул ключ зажигания - железо кашлянуло и завелось - лицо мужчины засияло всеми цветами радуги:
- Эх, если б я не был историком, послал бы вас куда подальше.
Герман, готовый упасть на пассажирское сиденье, осёкся:
- Разве мы не там вышли?
- Там. Почему вы назвали станцию Ключики Городками? Ведь не все местные знают, что давно, когда железной дороги не было и в помине, здесь находилась деревня Городки в тысячу душ крепостных.
Герман устало скинул рюкзак на хрустящий ковёр из жёлтых листьев:
- Но ведь старожилы знают?
- Нет старожила, который бы прожил двести пятьдесят лет.
Вика недовольно взглянула на историка, с трудом вникая в сказанные слова:
- Вы намекаете на то, что извозчиков тут нет?
Мужчина хихикнул, повертел пальцем у виска и тронулся с места. Но двигатель опять заглох. Водитель забыл об истории, обильно вспоминая красоты бранного русского языка. Супругам ничего не оставалось, как смотреть и слушать. Охрипнув, историк упал на капот, в изнеможении раскинув руки в стороны. Наступила тишина, полнейшая осенняя вакуумная тишина, характерная здешним местам. Казалось, не было изделия советского автопрома, не было проблем - восхитительная красота, смешанная с чистейшим ядрёным воздухом золотого леса подчинила себе своих гостей, загипнотизировала их, пытаясь уложить на ещё тёплую осеннюю землю. Вдруг, со стороны пригорка послышался стук копыт. Сначала звук был еле уловим - каждый из трёх присутствующих решил, что ему показалось, но с каждой секундой крепла уверенность в приближении всадника. Теперь к стуку копыт добавился треск веток под колёсами, фырканье лошадей и звон бубенцов. Когда на пригорке показалась полукрытая кибитка, запряжённая в тройку, историк открыл рот и попятился в сторону железной дороги. Между тем, экипаж приближался, не разбирая дороги сквозь кустарник, вековые сосны и глубокую балку. Бородатый ямщик в атласном жилете поверх рубахи из белого холста, гордо восседал на облучке, посвистывая весёлую мелодию. Поравнявшись с машиной, мужик умелым движением остановил кибитку. Заворожённые необычной красотой лошадей пегой масти, супруги не решились сдвинуться с места. Особенно красив был коренник - центральный молодой рысак с огненной гривой.
- Вы за нами? - Герман несмело шагнул вперёд.
Зазвонил телефон Виктории. Она испуганно взглянула на мужа, неуверенно нажала клавишу ответа и остановила сотовый на полпути к уху.
- За вами, за вами. Если сейчас запрыгните в кибитку, к двенадцати будете на месте, - железный бас робота был как всегда спокоен и размерен.
- Ну что ж, дружище, поехали! - Герман забрался в кибитку и помог супруге.

После зычного свистка тройка рванула с места и полетела напрямую, не разбирая дороги. Чтоб не потерять равновесие, Герман одной рукой уцепился в гнутую дугу, другой крепко обнял жену. В первые секунды перед каждым препятствием они закрывали глаза, но скоро привыкли, наслаждаясь бегом удалой русской тройки. Деревья, кустарники, буреломы пролетали стороной, реки и озёра оказались внизу, но кибитка не сбавила ход, как будто катила по накатанной пустыне.

За высоким кирпичным забором среди хвойного леса широкая аллея с фонтаном, ровно подстриженным кустарником и скульптурами вела к громадному особняку с круглыми башнями по краям. Шикарная белая лестница, окаймлённая газовыми фонарями, сливалась с широкой площадкой с четырьмя белоснежными колоннами. К семи вечера появились первые гости, прикатившие на шикарных авто. Дамы в пышных вечерних туалетах, мужчины - в чёрных фраках и цилиндрах спешили на бал. Играл симфонический оркестр: голосили скрипки, плакали виолончели, гремели литавры, трубили гобои.

Арлекин - персонаж, призванный веселить публику. Но редко кто задумывался о его личной жизни. А ведь нередко судьба шута безрадостна и даже порой трагична. Смех сквозь слёзы. Об этом и думал Герман, рассматривая свой клоунский костюм в ярком свете фейерверков. На противоположной стороне лестницы в костюме лисы валилась с ног уставшая от песен и прибауток Вика. Его любимая златокудрая синеглазка Вика. Напыщенные гости даже не смотрели в их сторону. Хотел ли он нахлобучить цилиндр и вместе с любимой блистать на этой лестнице? Может, но только в день бракосочетания. А ежедневно....наверное, удовлетворился бы серединой - простой финансовой независимостью. Кто-то пробивался к этой середине через театр, кино, но Вика мечтала о настоящей сцене, рассматривая очередной потешный сценарий. Поэтому у него на голове вместо цилиндра был дурацкий колпак. Нет, Герман не имел претензий - он сам бросился в омут любви, однако каждый день кроме душевных разочарований не приносил ничего. Чудесная сказка вот-вот должна была превратиться в мелодраму с печальным концом. Голова мучительно искала выход, пытаясь зацепиться за какую-нибудь мысль, а тем временем....

Под раскаты салюта в растворившихся воротах появилась карета, запряжённый тройкой вороных коней, за несколько секунд пролетела аллею и остановилась у лестницы, подняв ворох осенней листвы. Экипаж никто не встретил, как будто подобное случалось ежедневно. Кучер, сойдя с козел, отворил дверь кареты и по молчаливому приказу хозяина исчез во флигеле. Молодой мужчина в костюме офицера русской армии поспешил в дом, но, заметив клоуна, остановился:
- Привет! Затейники разве ещё не разбежались?
Герман оглядел свежий персонаж с ног до головы:
- Нет, мы до двенадцати, а ещё нет даже одиннадцати.
- Ладно, хватит на сегодня - сколько я должен?
Паяц снял колпак, ёжась от холода:
- В контракте всё прописано. Управляющий сказал, что расплатится. Так вы собственник всего этого великолепия? - Герман вручил мужчине смятый лист бумаги.
Мужчина вынул саблю из ножен, любуясь светом стали в холодном свете газовых рожков:
- А что, истинный хозяин должен как-то по-другому выглядеть? -
офицер не говорил заносчиво, уважая собеседника, и к тому же был готов удовлетворить любопытство гостя.
- Наверное, хорошее наследство свалилось? - Герман испугался собственной наглости.
Вика находилась поодаль, но после компрометирующего вопроса решила вмешаться:
- Извините, он не подумал, что сказал.
Хозяин улыбнулся, увидев женщину:
- А кто эта молодая особа?
Герман обнял Вику, пытаясь согреть любимую:
- Моя жена.
- Прекрасно! Меня зовут Савелий. Могу похвастаться, что сам заработал на жизнь, которой живу, а не получил наследство, как вы изволили только что выразиться, - он развернул листок, пытаясь рассмотреть фамилии исполнителей, - значит, говорите, Вика и Герман?
- Да, так и есть, - коротко ответила девушка, опустив глаза.
- Говорит ли вам что-нибудь название HELL GARDEN?
Виктор поспешил с ответом:
- Кто же его не слышал - это электронная система охраны домов, пользующаяся успехом в мире.
- Ценю вашу осведомленность, сударь. Но не соблаговолите ли мне сказать, кто автор сией идеи?
Виктор опустил глаза, но, подбодрённый похвалой хозяина, решил ещё раз блеснуть:
- Кто-то за океаном.
Хозяин мило усмехнулся, пряча саблю в ножны:
- Как раз-то из-за океана приезжают делать новые заказы - я и есть изобретатель новейшей охранной техники. Разве вы не обратили внимания, что на территории усадьбы нет видео камер, собак и охранников? А все эти люди - заказчики, прилетевшие со всех уголков планеты заказать нужную систему. А маскарад...видите ли, старина - моя слабость, с которой не могу справиться. Очень жалею, что не родился в восемнадцатом веке.
- Но двести лет назад человечество не имело даже малой толики того, что есть сейчас. Что значат только космос и интернет? Да и прошлое..., события уже произошли, в нём всё фиксировано, кем-то заархивировано, в нём не побываешь, не увидишь своими глазами, ничего не изменишь.
- Это ход мыслей дилетанта. Если суммировать плюсы и минусы всех эпох, настоящее проигрывает прошлому с весьма ощутимым отрывом. Не стану тратить время на доказательства, скажу одно: человек за последние два века стал более жестоким и беспощадным к себе подобному. А это прямой путь к уничтожению. Прошлое, настоящее и будущее - это относительные понятия. Сейчас мы двигаемся не в будущее, а наоборот - возвращаемся в прошлое. Если так, то представляется возможным открыть любую страницу истории, забыть о мимолётности нашего земного бытия, реально ощущая себя современником той или иной эпохи. А ещё я люблю немного пошалить - детство вспомнить, ведь на самом деле мы дети и всегда ими будем.
Не дождавшись реакции комедиантов, Савелий извлёк из портмоне несколько стодолларовых купюр и протянул Герману:
- Надеюсь, этого достаточно?
Паяц разложил деньги веером, словно проверяя десять стодолларовых купюр на подлинность:
- Но здесь намного больше, чем положено по договору, вы не ошиблись?
После лёгкого наклона головы Савелия тройка вороных сорвалась с места, устремилась к воротам и исчезла в осенней темноте. Хозяин засмеялся, поднявшись на три ступени:
- Эта сумма - песчинка, по сравнению с богатством, хранящееся в этом доме.
Герман аккуратно сложил деньги и спрятал их в одном из многочисленных карманов клоунской одежды:
- Но мудрые бизнесмены хранят ценности в банках.
- Нет банка надёжнее, чем этот дом, и если его когда-нибудь ограбят, дабы не опозориться, я никогда не заявлю а полицию.
- Не существует банка, которого невозможно было бы ограбить.
Савелий поклонился, жестом руки приглашая супругов в дом:
- Ценю вашу мнение, поэтому приглашаю в дом в качестве туристов, вернее, созерцателей. Чур, вопросов не задавать - я сам отвечу на некоторые. Думаю, более часа не отниму у вас.

В зале не было электрических ламп и свечей - светились сами стены, наполняя громадный объём помещения мягким светом. В глянце потолка отражался пол, а в полу - потолок, поэтому каждый шаг вызывал лёгкое головокружение, дезориентируя посетителей. Загадку составляли музыканты, зависшие на высоте нескольких метров. Понятно, что это была проекция благодаря особому направлению световых лучей, определить же реальное местоположение оркестра в зале было проблематично - иногда казалось, что музыкальные инструменты перемещаются по воздуху самостоятельно, приближаясь к каждому гостю почти вплотную. Дверями служили проёмы, располагавшиеся на стенах - люди, желающие перейти в какую-нибудь из соседних комнат, перемещались на стену, заняв, соответственно, горизонтальное положение. Лестница же на второй этаж находилась на потолке - она прекрасно отражалась на полу вместе с перевёрнутыми вверх ногами людьми.
- Я проголодался. Не хотите составить компанию отужинать со мной?
Продрогшая до костей и озадаченная предложением, Виктория кивнула головой, но нашла в себе силы заметить:
- Видать столовая у вас не менее знатная, чем этот зал и готовят в ней отменную еду! В ней, я думаю, съем целого телёнка!
Савелий приблизился к картине с изображением императрицы Екатерины Великой:
- Готовили еду только в прошлом, а в настоящем только балуются. Что ж, попытаюсь вам объяснить подробно и доходчиво. Вы, случайно, не знаете автора сего творения?
Виктория залилась краской стыда, пытаясь выудить хоть что-нибудь из своих худых запасников знаний культуры.
- Не беда, ведь человек познаёт в течение всей своей жизни. Это Иван Аргунов - художник и одногодок императрицы. Вот, кстати, и он сам, - к ним направился розовощёкий крепкий мужчина в коричневом суконном сюртуке.
- Крепкого здравия, Иван Петрович! Не хвораете? - Савелий низко поклонился, искренне приложив руку к сердцу.
Мужчина поздоровался, поправляя роскошный пепельный парик:
- Пока бог милует, уважаемый Савелий Тихонович. Извини, спешу - матушка-государыня требует к себе, - мужчина повернулся к супругам, не без интереса рассматривая одежду незнакомцев, - чьих будут сии крепостные?
- Это Герман и Виктория, комедианты.
Аргунов откланялся, намереваясь уйти, но Савелий успел задержать художника:
- Иван, возьми нас с собой - мы с челобитной к императрице.
Художник кивнул головой, поставил правую ногу на стену, принимая горизонтальное положение. Савелий, Герман и Виктория поспешили за ним.

Великолепие многоцветного фасада громадного трёхэтажного здания поразило супругов. Они остановились, с неподдельным интересом рассматривая обилие лепнины, декоративные скульптуры, глубокие впадины окон и множество цветов на клумбах. Савелий намеренно замедлил ход, бросил пару слов дежурившим во дворе камер-юнкерам и остановил взгляд на Виктории:
- Как вы думаете, милостивая дама, какой нынче год?
Виктория улыбнулась, но переборола смущение:
- Вроде две тысячи тринадцатый...
- Как бы не так - тысяча семьсот восемьдесят девятый, - спокойно заметил Савелий, следуя за художником в просторный золочёный зал.
- Что это за здание?
- Это Зубовский флигель в Царскосельском дворце.
Статный лакей в богато расшитой ливрее поспешил навстречу посетителям:
- Ваше Сиятельство, императрица беседуют с графом Мамоновым и княжной Щербатовой, но непременно примет вас. Они-с в "Арабеске".

С трудом передвигая уставшие ноги по комнатам обширного дворца, Герман обомлел, догадавшись о ком идёт речь. Савелий и Аргунов зашли в зеркальную комнату и остановились у полуоткрытой двери с колонками из синего стекла с золочёными бронзовыми базами и капителями. Часть необычного декора комнаты можно было наблюдать в одном из зеркал, не меняя положения тела в Зеркальном кабинете. Стены и потолок были облицованы цветным стеклом, молочно-белым и синим, через которое просвечивалась парча. На белом фоне стен - накладные позолоченные бронзовые статуэтки, орнаменты, арабески и медальоны с рельефами из чеканной бронзы. Однако сцена, невольными свидетелями который они стали, принудила забыть о гармонии металла, камня, стекла, материи и масла - на коленях у стеклянного стола, низко склонив головы, стояла молодая пара.
- Мой бесценный Саша, я согласна на вашу свадьбу, - в тихом, но уверенном женском голосе с лёгким немецким акцентом проскальзывала нотка сожаления, - даже напротив: дарую вам сто тысяч рублей и десять тысяч душ крепостных.
Аргунов невольно кашлянул, чем прервал женский монолог.
- Заходи, Иван, не помешаешь, а вы поднимитесь с колен. Ты не один?
Аргунов уверенно вошёл в комнату, заняв место с противоположной от хозяйки стороны стола:
- Матушка, хочу представить ко двору достойного вельможу.
- Видать, дело ко мне неотложное - захотите - негоже в дверях маяться.
На краю дивана, обитом синим шёлком, гордо восседала пожилая женщина с пурпурным румянцем на лице и аккуратно причёсанными каштановыми волосами с блёсками седины. Сквозь платье-сак из кремового шёлка, отделанное оборками и бантами, угадывалась её немолодая, но крепкая фигура. Тяжёлое, ровное дыхание было достаточно заметно по движению стомакера и довольно крупных серёг с бриллиантами. Особо поражал томный взор голубых, живых глаз, соединивших в себе все несовместимые черты хозяйки: грех и добродетель, величие и низость, совершенство и простоту. Она не блистала красотой, но и обратное утверждать не хотелось.

Когда посетители вошли, хозяйка дворца с удивлением взглянула на Викторию, а потом на часы из слоновой кости, стоящие на столе:
- Час пополудни. Скажите, сударыня, вы крепостные или вольные скоморохи?
- Провинциальные комедианты, Ваше Величество, - поправила Виктория, с трудом сдерживая смех.
Царица мило улыбнулась:
- Сие очень забавно, и у нас будет о чём поговорить. Думаю, третьего дня я вас приму, - она поднялась, направляясь к выходу. - Впрочем, постойте, не соблаговолите ли потрапезовать со мною? Нынече большой стол. Там и поведаете про своё потешное житиё, - после звонка в колокольчик явился камердинер, - Захар, распорядись одеть господ к обедне подобающим образом.

Просторная столовая с большими высокими окнами благоухала цветами. Стены, затянутые белым штофом, украшали пейзажи в золочёных рамках и вместе с глянцевым наборным паркетом растягивали помещение в пространстве, делая его максимально объёмным. Высокий двухъярусный потолок изобиловал лепниной и позолотой. Гигантский овальный стол, застланный белой скатертью с изящными гирляндами нежных цветов, томился в ожидании едоков.
У стены с изразцовой печью расположились празднично одетые слуги с серебряными подносами. Герман, придерживая Викторию под руку, с удивлением рассматривал в высокое зеркало свою новую одежду: белую рубашку с кружевным жабо, камзол с серебряными пуговицами, кафтан из зелёного сукна сшитого узко в талию, чулки и башмаки с пряжками. Неожиданно за спиной возник Савелий:
- Как вам костюм восемнадцатого века?
- Но это так неудобно..., - Виктория, косясь на одежды императорских фрейлин, пыталась выскочить из низкодекольтированного приталенного шёлкового платья малинового цвета. - Савелий, я подозреваю, что это не что иное как хороший костюмированный розыгрыш с вашими собственными актёрами, и кто-то от души потешается, наблюдая за нашими изумлёнными физиономиями в объектив видео камеры.
Мужчина, казалось, не понял смысл последних двух предложений, заметно посмеиваясь из-под усов:
- Кстати, комната, где вы давеча свиделись с государынею, зовётся Синим кабинетом, и на сей день вы единственные свидетели смелого замысла и неуёмных фантазий, воплощённых в интерьер оного.
- Почему вы так думаете?
- Потому как двадцать второго июня, в первый день войны с немцами, дворец почти наполовину был разрушен. Зубовский флигель уже много лет на реставрации по сохранившимся наброскам, чертежам и архивным документам.
Герман поправил ворот рубашки:
- Забыли про себя, Савелий. Вы третий, кто изволит путешествовать во времени или...или умело пудрит нам мозги.

Беседу прервало появление государыни и дородной фрейлины средних лет с тёмными вьющимися волосами. Миновав неспешной размеренной поступью смежную комнату, они вошли в столовую через высокую с золотым декором дверь и сразу направились к придворным. Солидный господин в военном мундире, стоящий первым в ряду, припал на колено, поцеловал протянутую императрицей руку и произнёс несколько слов по-французски.
- Кто это? - Герман максимально приблизился к Савелию, боясь нарушить помпезность атмосферы.
- Потёмкин Григорий Александрович собственною персоною.
Когда закончилось взаимное приветствие гостей, государыня повернулась к фрейлине, слегка коснувшись её рукавом:
- Анна Степановна, где дети?
- Сегодня воскресенье, Ваше Величество - они с князем Зубовым в слободе, но на вторую перемену обещались явиться

После того как придворные заняли свои места, слуги принялись выставлять блюда и питьё на стол. Герман поспешили за Савелием, увлекая за собой жену:
- Скажите, что такое перемена?
- Обычаи французской кухни. Сие не что иное как множество блюд, подаваемых с десятиминутными передыхами.
Императрица заняла место в центре стола между двух фрейлин, почти напротив троицы, так что при желании можно было наблюдать за хозяйкой дворца через ветви серебряного канделябра. Пока Савелий беседовал Германом, стол заполнился едой. Статный мужчина с пышными бакенбардами поднялся с рюмкой водки:
- За императрицу!
После тоста едоки вооружились золочёными ложками, но никто не спешил, словно не был голоден или притрагивался к пище лишь за компанию. Виктория пригубила красного вина и налила супа из ближайшей фарфоровой супницы:
- Какая вкуснятина! Что это?
- Похлёбка из рябцев с пармезаном и каштанами. За четыре подачи будет около тридцати угощений, каждое необходимо попробовать, так что постарайтесь сохранить силы для фирменных блюд, - заметил Савелий. - Кстати, попробуйте щей сборных - бьюсь об заклад - двадцать первый век не сохранил сего рецепта.
Герман налил супа в тарелку с императорской монограммой:
- Скажите, Савелий, как часто вы столуетесь здесь?
- Не так часто, как хотелось бы, но стоит отдать должное екатерининской эпохе - поесть они любили и приготовить умели.
Виктория чуть не подавилась, услышав последние слова:
- Савелий, вот вы и попались.
- Почему?
- Потому что вы говорите о присутствующих здесь людях в прошедшем времени, а они, как мы видим, существуют в настоящем.


Перед антрме в зал вбежали два мальчика десяти-одиннадцати лет и уселись недалеко от государыни. Екатерина улыбнулась, ничуть не стараясь скрыть радости:
- Ах, дети мои! Александр, почему опоздали на обедню?
Мальчик убрал руки со стола, глядя хозяйке прямо в глаза:
- В лицее были.
Императрица перевела взгляд на младшего мальчика:
- А ты, Константин, что скажешь в свою оправдание?
- Воевали с потешным войском.
- Вольное времяпрепровождение. Куда же делся Платон?
- В слободе остался, маменька.
Властительница вздохнула, посмотрев на гостей сдержанно-гневным взглядом:
- Достойную смену растим вам, Григорий Александрович. Имеются ли вакантные места в черноморской эскадре?
Потёмкин потупил взор, наколов вилкой ростбиф:
- Полагаю, Ваше Величество, во все времена мест в армии и флоте в российской империи будет великое множество.
Воцарилась тишина. Екатерина положила ломтик мяса в рот, прожевала и сглотнула, стараясь не отрывать взгляда от Потёмкина:
- Откуда же такое суждение, милостивый государь?
- Это неизбежно в любой империи.
Ответ, видимо, удовлетворил хозяйку стола: она поправила волосы, играя крупным бриллиантом на безымянном пальце правой руки и остановила свой взгляд на Виктории:
- Сударыня, вы не ставили моего Недоросля в вашем театре?
- К сожалению, я не играю в театре и не снимаюсь в кино, - Виктория сдавленно произнесла последнее слово, пытаясь узнать актрису так талантливо игравшую русскую царицу. - И если для меня имеется место, я была бы благодарна вам.
- Снимаюсь в кино? Что же означают сии слова? - владычица готова была превратиться в львицу, но охладила свой пыл, надеясь дождаться вразумительного ответа.
Герман поднялся и похлопал соседа по плечу:
- Браво, Савелий! Честно говоря, ентот спектакль произвёл на меня неизгладимое впечатление. Теперь - карты на стол!
Царица поднялась, намеренно опрокинув на белую скатерть бокал с вином:
- Сударь, за енту дерзость следовало бы сослать вас в острог, однако я не желаю отвечать злобою. Виктория, я определяю вас в императорский театр и сейчас же пошлю нарочного с письмом к Петру Соймонову. Завтра же следуйте в Петербург.
С трудом справившись с обидой, Герман шагнул вперёд и поклонился владычице:
- Ваше Величество, но я муж ентой дамы, что мне прикажете делать?
- Что и подобает мужу - готовить жену к завтрашнему дню, - Екатерина кивнула мужчине, сидящему неподалёку. - Александр Васильевич, выдайте господину два рубля.

Кишкоблудие продолжалось сравнительно недолго: поняв, что к фирменным блюдам даже не прикоснулись, слуги мигом унесли полные тарелки и накрыли поистине царский десерт. Среди цветов расположились бронзовые геридоны с конфетками, фарфоровые компотеры с фруктами и клюквой, несколько тарелок с крупным и мелким печеньем. Отхлебнув для приличия глоток сладкого напитка из фарфоровой чашки, Савелий откланялся гостям, взял под руки супругов, проводил в соседнюю комнату и обратился к Виктории:
- Сударыня, я надеюсь вы приняли предложение императрицы?
Улыбка в тот же миг исчезла с её лица:
- Предложение, действительно, очень лестное, но не соблаговолит ли сударь сказать, в каком театре работает столь почтенная труппа?
- Труппа не играет, а живёт, вам же, почтенная дама, предстоит играть в императорском театре по протекции самой государыни.
Герман одёрнул Савелия за рукав:
- Достаточно, Сава - спускай нас с неба на землю.
- Вы уже на земле, а точнее, в моём доме - мы возвратились туда, откуда пришли, - он поднял голову кверху, с гордостью рассматривая потолок с лампами точечного света, соединяющие несколько десятков разноцветных лучей на миниатюрной шкатулкой, стоящей на стеклянном столе с гнутыми ножками. - Это и есть моё главное богатство, а точнее - мозговой центр.

Ворота раскрылись автоматически, выпуская массовиков-затейников на бетонную дорогу, петляющую среди гигантских сосен. Через сто шагов фонарные столбы сменились светом полной луны. В ту же минуту пошёл мелкий дождь, накрапывая по веткам и сухой листве. В течение двух часов путники не встретили ни одного авто, как будто никто намеренно не хотел появляться на осенней ночной дороге. Наконец, вдали показались тусклые огни полустанка. Виктория, вытерев пот с лица, остановилась отдышаться от быстрой ходьбы:
- Мы не заблудились?
Герман с охотой снял тяжёлый рюкзак и уселся на него:
- С чего ты взяла?
- На тройке мы долетели за десять мину, а пешая прогулка заняла два часа, как минимум. И ещё: днём мы вышли на станции, а это небольшое жилище, похожее на домик железнодорожника. Неизвестно, останавливаются ли здесь электрички.

Когда они уселись на дряхлой скамейке - единственном предмете интерьера платформы, Герман слегка улыбнулся:
- Тебе не кажется место знакомым?
Вика оживилась, словно была готова к вопросу:
- Я тоже так подумала, но побоялась высказать свои мысли вслух.
- Это и есть полустанок, на котором мы решили вместе идти по жизни.
- Это так, но находится он в противоположной стороне от усадьбы Савелия. И думаю, расстояние это составляет около сотни километров. Странно всё это....Знаешь, о каком мозговом центре говорил Савелий?
- Я думаю, что это похоже на хороший гипноз, - Герман запустил руку кошелёк: купюры были на месте.
Виктория рассмеялась:
- Но я сыта, очень сыта, а ведь мы дома даже не пообедали. Значит, это не простой гипноз, а сильнодействующий.

Их размышления прервал стук колёс приближающегося состава. Герман рванулся к зданию за билетами, но мини-вокзал встретил его ржавым амбарным замком на полусгнивших дверях. Составу, казалось не было конца: вагоны с сонными пассажирами пронеслись мимо, но в последний миг машинист вспомнил об остановке. Они зашли в последний пустой тёмный вагон и расположились в одном из купе. Когда они готовы были задремать под монотонный стук колёс, дверь вагона скрипнула.
- Наверное, контролёр, - сонно буркнул Герман, потянувшись в карман за деньгами.
Вика вздрогнула, прижавшись к мужу:
- Смотри...
В проходе вагона появился Савелий, как и прежде, одетый в офицерский мундир. Бледный синий цвет, идущий снизу, освещал его, но лицо было неподвижным, словно вылепленное из воска. Причём шаги не слышались, как будто он не шёл, а плыл по воздуху. Савелий приближался к ним, на ходу вынимая саблю из ножен. Они попытались встать, однако ноги, налитые свинцом, застыли, не в силах нести неподъёмную ношу. Савелий остановился напротив них, медленно повернулся, точно статуя, но увидев утренние сумерки, разбил стекло ударом сабли и исчез.

Утром разбудил зычный голос квартирной хозяйки, копошащейся на кухне. Герман накинул халат и вышел в коридор:
- Таисия Петровна, я сейчас отдам вам долг.
Худощавая женщина в мгновение ока оказалась у двери квартирантов:
- Прекрасно! А я трески нажарила - сейчас будем завтракать.
Герман протянул женщине стодолларовую купюру:
- Извините, рублей нет.
Хозяйка улыбнулась:
- Вот и хорошо, что валюта - я как раз собиралась купить несколько сот долларов на зарубежную поездку. Скажи Вике, пусть освободит бельевую верёвку - я затеяла стирку.
Но жены в постели не было. Герман тупо взглянул на хозяйку, потом в платяной шкаф и даже под кровать. Таисия вошла в комнату супругов:
- Но вся одежда её на месте включая нижнее бельё. И даже телефон её здесь. Вы что, в кошки-мышки решили поиграть?

Уже через час Герман рассказал в полицейском участке, что приключилось с ним и его женой в течение прошедших суток. Усатый молодой капитан много курил и постоянно ходил по кабинету, постоянно меняя направление движения:
- Скажите, гражданин За...
- Заскалько.
- Состоите на учёте в психоневрологическом диспансере?
Герман напрягся, пытаясь погасить огонь негодования, но капитан сразу осёк его:
- Сколько выпили вчера? - мужчина оседлал видавший виды стул, подперев голову ладонями. - Басня про Екатерину понравилась. Захватывает. Особенно понравились названия блюд. Ты часом не писатель?
Герману не понравился тон, поведение следователя, тем более, внезапный переход на "ты", он уже собирался дать отпор наглецу, как вдруг вспомнил важную деталь рассказа, лихорадочно обследовал верхнюю одежду и к своей радости обнаружил искомый предмет за подкладкой куртки:
- Вот оно доказательство! Вот он! Дайте нож!
- Кто он?
- Золотой червонец, - Герман надорвал подкладочный материал и достал монету. Вот, смотрите!
Капитан брезгливо взял блестящий предмет, обследовал его с помощью лупы после чего вышел из кабинета и позвонил по телефону. Герман слышал обрывки разговора в приоткрытую дверь: следователя явно заинтересовал новый поворот в деле - он спешил поделиться новостью со своим собеседником:
- Я повторяю: ошибки быть не может - монета такая же, как на снимке. Хорошо, я жду, - следователь вернулся в кабинет, предварительно сделав ещё один звонок.
Герман поднялся, собираясь покинуть участок:
- Я надеюсь, вы уже дали ориентировку?
Вместо ответа в кабинет зашёл конвойный. Капитан передал ему документы:
- Гражданин Заскалько, вы задержаны по подозрению в убийстве Виктории Заскалько, вашей законной супруги.
Герман на мгновение потерял дар речи, но быстро справился со страшной новостью:
- Как так, я же сам заявил о пропаже.
Капитан нервно вытащил сигарету, закурил, выпустил дым "кольцом",смял пачку и выкинул её в переполненную доверху мусорную корзину:
- Такой трюк, уважаемый, стар, как этот говённый мир - преступники зачастую обращаются к полицейским, тем самым пытаясь отвести от себя подозрение.
- У вас нет никаких доказательств!
- Вы тоже хороши: вместо конкретных фактов пытаетесь впарить лицу при исполнении бред сумасшедшего. У вас же нет алиби на прошедшие сутки? Нет. А значит, мы имеем право задержать вас на сорок восемь часов. Не переживайте, в изоляторе кормят хорошо, да может и вспомните что-нибудь новенькое. Например, из эпохи Петра Великого, - капитан лихорадочно засмеялся, обнажив два ряда прокуренных жёлтых зубов.

Еду принесли только вечером: ломоть чёрного хлеба и стакан едва подкрашенного несладкого чая десятой заварки. Кроме сырости, восьмиквадратное помещение могло порадовать ржавой парашей, умывальником с неисправным краном, тусклой лампочкой и доброй сотней жирных мух, выделывающих зигзаги в воздушном пространстве камеры. Есть не хотелось: изобилие царской пищи ещё держалось в желудке, добросовестно снабжая организм калориями. Мучила жажда. Герман залпом выпил стакан жидкости и улёгся на нижний ярус нар.

Продолжение следует.