Глава LIV

Возвратившись просёлочной дорогой в Мстиславль, из которого выступил на рассвете полк фон Биссинга, Гудериан связался по радио со штабом танковой группы. Операция разворачивалась по плану. Уступом влево от колонны 23-й пехотной дивизии с рубежа Славгород (Пропойск) – Мстиславль - Починок в наступление на левый фланг группы Качалова перешли 197-я пехотная и 10-я танковая дивизии. К полудню они преодолели водную преграду – реку Сож. Соседка 23-й дивизии справа – 3-я танковая дивизия генерала Моделя – выступила на рассвете на восток из Лобковичей ( в 20 километрах к югу от Мстиславля). Взломав оборону противника в районе посёлка Криволес, танки Моделя углубились за линию фронта на 20 километров и повернули на юг, к реке Остёр, с задачей захватить неповреждёнными мосты, за которыми параллельно реке шло через Рогачёв, Славгород и Рославль на Москву бетонированное Варшавское шоссе – главная цель Гудериана. К полудню все мосты на участке наступления дивизии были захвачены неповреждёнными. Выехав по следам танков Моделя, Гудериан посетил штаб его дивизии, а оттуда направился на передовую и побывал в батальонах авангарда. Вскоре дивизия Моделя уже была на южном берегу реки Остёр и продвигалась по Варшавскому шоссе на восток, почти не встречая организованного сопротивления. В пять часов пополудни танки Моделя смяли левый фланг 222-й стрелковой дивизии, оборонявшей Рославль. Когда в два часа ночи Гудериан возвратился в свой штаб из продолжавшейся 22 часа поездки, фон Либенштайн доложил ему: танки Моделя ворвались в Рославль. Это была победа, долгожданная победа в Смоленском сражении. В отличие от победы в Белоруссии, это был уже не нокаут, а победа по очкам, и далась она Вермахту ценой напряжения всех сил. С тем большим основанием Гудериан имел право ею гордиться, так как успех обеспечили два задуманных и осуществлённых им лично удара: бросок на Смоленск через Днепр и Рославльская операция. То, что эти операции выходили далеко за рамки рутины, доказывалось уже нешуточной борьбой, которую пришлось выдержать генералу, отстаивая перед командованием группы армий и командованием всех Сухопутных сил собственную правоту. Франц Гальдер был не в восторге от положения в группе армий «Центр» и от последнего манёвра Гудериана. Впервые с начала кампании расстроилось взаимодействие между танковыми группами Гудериана и Гота. Теперь каждая из них выполняла самостоятельную задачу, и если Гудериан к югу от Смоленска, взаимодействуя с подошедшей пехотой фон Клюге, имел неплохие шансы окружить и разгромить несколько русских дивизий и консолидировать правый фланг группы армий перед возобновлением наступления на Москву, то севернее Смоленска Готу приходилось решать неблагодарную задачу затыкания дыр на растянутом 200-километровом фронте, где противник всё время контратаковал, а все силы пехоты, которые удавалось подтянуть фон Боку, приходилось разворачивать на флангах, в районе Великих Лук и Смоленска, в результате чего в тылу у Гота была пустота, фронт от Великих Лук до Ярцево совершенно не был эшелонирован, и, найдись здесь у русских в запасе танковый корпус, они могли сосредоточенным ударом прорвать этот худосочный фронт и выйти на оперативный простор, ввергнув в хаос весь левый фланг группы армий «Центр». Особенно остро стояла проблема снабжения танковых групп боеприпасами и топливом, поэтому было принято решение во что бы то ни стало завладеть ключевой железной дорогой Орша-Смоленск-Ярцево, отложив решение всех остальных задач до лучших времён. 7-я танковая дивизия, развернувшись фронтом на запад, двинулась с ярцевского рубежа навстречу идущим с запада пехотным дивизиям, прижимая к Днепру с севера остатки 16-й и 20-й русских армий. Если бы Гудериан вместо нанесения удара по Рославлю ударил теперь всеми силами с юга по днепровским перепавам, русским армиям не удалось бы выйти из cмоленского дефиле. Гальдер был по-своему прав. Однако Гудериан тоже был прав, и его правота стратегически была важнее правоты Гальдера, в этом генерал был совершенно уверен. Тревожный результат штабных игр, проведённых Паулюсом в декабре 1940 года, полностью подтвердился на практике в июле 1941-го: к востоку от Днепра в связи с растянутостью фронта и удалённостью от тыловых баз у Вермахта возникли серьёзные проблемы. Что было делать? Находить решение, позволяющее с максимальной эффективностью использовать мобильность танковых групп. Под Ельней противник был силён и продолжал усиливаться, стягивая сюда резервы с других участков фронта. Сосредоточить здесь и лишить подвижности сильно потрёпанные мобильные войска группы армий «Центр» было стратегически бесперспективной затеей, вряд ли стоившей остатков двух русских армий в смоленском дефиле. Гораздо важнее было как можно скорее вновь обеспечить свободу манёвра танковым группам на флангах группы армий «Центр» и захватить здесь стратегические центры коммуникаций, чтобы иметь возможность обойти с фланга по большому радиусу ельнинскую группировку противника. Коль скоро Готу на левом фланге сделать это было не под силу, это должен был сделать Гудериан на правом фланге. Ельню следовало разменять на Смоленск и Рославль. Гальдер и Гот этого не понимали. Гот затаил на Гудериана обиду, а Гальдер нервничал и в разговорах с фон Боком называл план Гудериана авантюрой, которая будет стоить фон Боку Ельни, а остаткам русских армий, полуокружённых в смоленском дефиле, позволит уйти от окружения по переправам через Днепр восточнее Смоленска, к наведению которых русские уже приступили. Теперь, когда Рославль был взят, Гудериана всё это уже не очень тревожило: в эту ночь он, быть может, один видел ясно, что для решения всех задач одновременно у группы армий «Центр» сил уже нет, а потому взятие Рославля с минимальными потерями и высвобождение 2-й танковой группы нужно было предпочесть Ельне, удержать которую было, конечно, можно, но лишь ценой неоправданно больших потерь и обездвижения обеих танковых групп. С этими мыслями Гудериан отправился спать, довольный итогами дня.
Рано утром 2 августа Гудериан выехал в Починок и далее на восток, в штабы пехотных дивизий 9-го армейского корпуса, которым предстояло в этот день перейти в наступление в обход правого фланга группировки русских, наступающей на Смоленск из Рославля. Теперь, после взятия Рославля, когда группа Качалова была отрезана от тыла, и у русских танков после трёх дней упорных боёв юго-восточнее Починка должны были закончиться боеприпасы и горючее, такое внешне граничащее с безумием наступление пехотных дивизий в обход неприятельских танков парадоксальным образом оказывалось уместным и единственно правильным решением. Поэтому Гудериан не стал спорить с генералом Гейером, вновь пытавшимся возражать и ссылаться на свои телефонные переговоры с фон Клюге и Гальдером: Гудериан приказал трём его дивизиям немедленно наступать на юг по обеим берегам реки Остёр, разворачивая правофланговую дивизию фронтом на запад и не останавливаясь ни днём, ни ночью, пока не будет достигнуто и перерезано шоссе Рославль-Москва. Гарантии левого фланга и тыла этих дивизий Гудериан брал на себя: он знал, что все резервы русских стянуты к Ельне или задействованы на острие наступления под Починком, и появление каких-либо свежих войск противника между реками Остёр и Десна в течение нескольких ближайших дней исключал напрочь. Он знал, что успеет ликвидировать группировку под Починком и своевременно перевернуть фронт дивизий 9-го армейского корпуса, прежде чем страхи генерала Гейера смогут материализоваться в реальную угрозу его дивизиям с востока.
Выполняя приказ Качалова, 104-я танковая дивизия предприняла 1 августа последнюю попытку прорваться в северном направлении. Попытка прорыва не увенчалась успехом и привела к большим потерям. Комдив Бурков, лично возглавивший атаку танкового полка, был ранен в оба плеча и вывезен из боя на бронемашине, командир и комиссар полка были убиты, погиб и начальник штаба полка. Ночью Бурков собрал на военный совет штаб дивизии и старших офицеров штаба 28-й армии, находившихся при ней. На совете решили утром пробиваться на соединение с двумя другими дивизиями группы Качалова. Однако прорваться в Стодолище дивизия уже не смогла. Попытка пробиться к Рославлю через деревню Старинка также не увенчалась успехом. Дивизия двинулась тремя колоннами на восток по лесным просёлочным дорогам. Тем временем Качалов, не сумев 2 августа пробиться из штаба в Стодолище в танковую дивизию, приказал командирам стрелковых дивизий двумя колоннами прорываться на юг в сторону Рославля и лично возглавил одну из колонн на командирском танке. Утром 4 августа авангард колонны вышел к деревне Старинка и был обстрелян батареей противника, уже занявшего деревню. Качалов подтянул свою артиллерию к окраине деревни и после артналёта бросил на деревню стрелковый полк. Атака была отбита с большими потерями. Когда после повторного артналёта захлебнулась и вторая атака, Качалов лично атаковал деревню на командирском танке, ведя за собой стрелковую цепь, и ворвался на окраину деревни. Вскоре в штаб 149-й стрелковой дивизии, не принимавшей участия в бою, прибыл броневик с приказом Качалова посадить на грузовики батальон пехоты и срочно доставить подкрепления в захваченную им деревню. Командир дивизии генерал Захаров, разгрузив несколько машин с боеприпасами, посадил на них батальон пехоты и отправил в Старинку, двинув следом пешим порядком стрелковый полк. Однако помощь запоздала. При въезде в деревню колонна грузовиков была расстреляна немцами из орудий и миномётов. В итоговой сводке за этот день командующий 9-м армейским корпусом доложил в штаб Гудериана, что в деревне Старинка сапёрами 263-й пехотной дивизии извлечён из подорвавшегося на мине танка труп советского генерала, возглавлявшего атаку пехоты. Дождавшись ночи, комдив Захаров двинул колонну в обход Старинки и к рассвету 5 августа вышел к реке Остёр в нескольких километрах северо-восточнее Рославля. В десять утра сапёры навели переправу. Четыре часа переходила дивизия на юго-восточный берег, к двум часам пополудни на северо-западном берегу оставался лишь штаб, обороняемый лёгкой артбатареей. В два часа дня прилетели «Юнкерсы» и разбомбили переправу, одновременно на противоположном берегу со стороны Варшавского шоссе подошли немецкие танки. Захаров сжёг артиллерию и грузовики, а остатки личного состава увёл в лес, где занял круговую оборону. Немцы не стали прочёсывать лес, они до вечера обстреливали его из миномётов и несколько раз бомбили. Ночью, разбившись на отряды по несколько человек, группа Захарова ушла на северо-восток и переправилась через Остёр выше по течению. Спустя несколько дней многие бойцы группы Качалова с боями пробились к Десне, переправились на восточный берег и вышли к своим со стрелковым оружием. 104-я танковая дивизия пробиться к шоссе Рославль-Москва не смогла. 5 августа она была остановлена в районе Коски артиллерией 292-й дивизии противника. Гудериан, лично прибывший на участок прорыва, сформировал и бросил против советских танков группу генерала Мартинека в составе танковой роты, нескольких 105-миллиметровых самоходных орудий и части артиллерии 7-го армейского корпуса. Потеряв в бою роту лёгких танков, 104-я дивизия вышла из боя и ночью форсировала Остёр выше по течению. Продолжив движение на восток тремя колоннами, 7 августа дивизия вышла к Десне. Колонна Буркова, двигавшаяся в авангарде, захватила неповреждённый мост и перешла на восточный берег без потерь. Другие две колонны, соединившиеся на берегу, были атакованы на переправе автоматчиками генерала Гейера после того как почти вся бронетехника на гусеничном ходу переправилась вброд. Сводная рота танков и пехоты, прикрывавшая колёсную технику и обоз, отразила атаку. Тогда прилетели «Юнкерсы» и уничтожили переправу и хвост колонны с воздуха. Командовавшие колонной начальник штаба генерал Егоров и раненный в руку и ногу начальник тыла 28-й армии генерал-майор Фоменко до конца оставались на западном берегу при машинах, отослав уцелевшие танки прорываться севернее.
Так завершилось Смоленское сражение на правом фланге группы армий «Центр». Группа Качалова, потерпев поражение в неравном бою, выполнила свою главную задачу: сорвала окружение 16-й и 20-й армий в смоленском дефиле. К этому времени в большинстве из 12 советских дивизий, оборонявших Смоленск, под ружьем оставалось от одной до двух тысяч бойцов. 2 августа Смоленск был окружён десятью немецкими дивизиями, в том числе тремя танковыми и двумя моторизованными. Ещё восемь немецких дивизий организовали внешнее кольцо окружения. Снабжение советских дивизий осуществлялось по воздуху в ночное время и было недостаточным. Продолжать удерживать Смоленск имевшимися в нём войсками было невозможно. Следовало прорвать кольцо окружения, пока обстановка ещё позволяла это сделать. Под прикрытием танков отряда полковника Лизюкова, входившего в группу Рокоссовского, началось строительство переправ.
50-километровый переход от Смоленска до переправ на реках Днепр и Вопь 16-я и 20-я армии начали 29 июля. Развернувшись на северо-восток фронтом шириной около 20 километров и глубиной около полутора километров, армии медленно продвигались на восток, то и дело вступая в бой с группами танков и мотопехоты 7-й танковой дивизии противника, пытавшихся перекрыть пути отхода. Прорвав кольцо окружения, армии вышли к переправам, и после упорного боя правофланговый 441-й стрелковый полк выбил противника из Соловьёво. Ещё три переправы были сооружены сапёрами в районе Заборье. Первыми переправились повозки с ранеными и тяжелобольными. Следом переправили технику. Когда кончились запасы горючего, расчёты на руках перетаскивали пушки, водители и пехота руками толкали грузовики с заглохшими моторами. Авиация противника в дневное время бомбила переправы почти без перерыва, но за ночь сапёры устраняли повреждения. Несколько раз к переправам прорывались немецкие танки и в упор открывали огонь из орудий и пулемётов по скоплениям людей и техники. К утру 5 августа переправа двух армий была благополучно завершена, мосты были взорваны; прикрывавшие переправу танки ушли за Днепр в районе Ратчино. 5 августа полковник Лизюков был удостоен звания Героя Советского Союза. Спустя год, уже в чине генерал-майора, командарм Лизюков сгорит в танке под Воронежем.
Смоленское сражение завершилось. Принимая поздравления с очередной победой, Гудериан ещё не знал, что Рославльская операция, завершившая Смоленское сражение на правом фланге его танковой группы, станет одновременно прологом к грандиозной Киевской операции.
5 августа генерал-фельдмаршал фон Бок отметил завершение Смоленского сражения специальным приказом. В нём говорилось: «Трёхнедельное сражение за Днепр, Двину и Смоленск завершилось блестящей победой германского оружия и германского духа. Взято в плен 309 110 солдат и офицеров, захвачено и уничтожено 3205 танков, 3000 артиллерийских орудий и 341 самолёт. И эти данные ещё далеко не полны. Это великое достижение уже вошло в анналы истории! Солдаты! Я взираю на вас с благодарностью и гордостью, так как только благодаря вам стал возможен этот грандиозный успех».
Между тем сражение под Ельней, на самом острие наступления группы армий «Центр», ещё только разворачивалось, и чаша весов здесь постепенно склонялась в пользу Жукова.