16 декабря, йом ришон (воскресенье)

После вчерашнего выходного дня полно мусора на пляже. Арабы, которые обедали недалеко от меня, всего в восьми метрах, полностью загадили мойку, установленную для общего пользования и которую я вычистил от песка. Утром, придя умываться, я обнаружил в раковине обрезки овощей, остатки пищи и одноразовую посуду. Пришлось идти умываться к следующей мойке, расположенной дальше.

Как всегда, рано утром появились российские туристы, а потом пришли уборщики, арабы, ибо такую грязную работу они обычно и делают.

Так, кое-как, с ленцой прошлись, поменяли кульки на мусоросборниках и вскоре уселись под одним из навесов. Устали, наверное, от безделья. А забитую мусором мойку проигнорировали, хотя один из них, проходя мимо, вложил-таки в неё отсутствующий взгляд.
Придётся пока ходить умываться дальше. А может быть, всё-таки вычистят в ближайшее время, должны же постараться за своих соплеменников.

И ещё, на пляже живут кошки, которые иногда по ночам скребутся в мою палатку, но я их не пускаю. А чего? – На пляже тепло, зачем их баловать. Питаются они тем, что недоедают туристы, часто разрывая мусорные кульки. Один кот пометил мою палатку, причислил к своему имуществу. Так что, я теперь свой в кошачьем прайде.

Познакомился с ребятами из туристического агентства, дал одному из них почитать журнальчик «Русское литературное эхо». Интересно пообщались.

В кафе, где я часто сижу за столиком со своим ноутбуком, уборщиком работает молодей суданец. Он постоянно перемещается по залу, то собирая посуду со столиков, то подметая мусор. На его сосредоточенном лице я ни разу не видел даже подобия улыбки. Мне кажется, он до конца ещё не верит, что вырвался из ада гражданской войны в своей стране и имеет работу – средство к существованию. Не знаю, живёт ли он один в Израиле или с семьёй, я не спрашивал. Ему некогда, он постоянно в работе.

Чтобы не потерять физическую форму, поднялся в горы Иудейской пустыни, возвышающиеся над Мёртвым морем, как неприступные бастионы. Только одна тропка, маркированная голубой краской, выводила наверх. В остальных местах, насколько видел глаз, подъём без специального альпинистского снаряжения был невозможен.

Когда спускался вниз, хорошо пропотев во время подъёма, встретил на тропе группу датишных школьниц, девочек в длинных чёрных юбках. Они шли экскурсией к устью ручья Бокек, о котором я упоминал раньше. Я пытался пообщаться, он они не шли на контакт. Ультраортодоксальные евреи, которых здесь, в Израиле, называют датишными, обычно не общаются с другими людьми. Это я и раньше замечал, во время прежних посещений Святой земли. Так и живут обособленно, своим анклавом.

К вечеру араб-уборщик всё-таки вычистил раковину умывальника. При мне это случилось. Ну, вот и хорошо!

В сумерках, когда проходил мимо отеля Давид, я почувствовал такой одурманивающий запах ночных
фиалок, что остановился, не в силах идти дальше. Плотное облако волшебного эликсира окутало меня, спутало мысли, подавило волю. Я был готов отдаться любому соблазну. Но, увы, соблазн так и не появился. Фиалки напрасно истратили свой запах на меня.

Этим же вечером, когда я уже сидел в палатке с ноутбуком на коленях, над морем пронеслось несколько истребителей израильских ВВС. Такой рёв двигателей! Вау, это было здорово! Поневоле веришь в мощь Израильской армии, способной отразить любую агрессию.

17 декабря.

Сегодня истребители летали весь день, по два, по четыре сразу и очень низко. Такая выучка, чтобы не засекли радары. Я реагирую на рёв реактивных двигателей спокойно, но каждый раз задираю голову, чтобы рассмотреть самолёт. Иногда они несут на себе ракеты.

Утром не завтракал, чтобы вкусить хорошего хлеба, который обещала привести Таня, девушка из Арада. И ещё просил её купить пачку сливочного масла, чтобы уж есть, так хлеб с маслом. Здесь, в курортном местечке отдыхающих кормят в отелях, и в магазинах ничего толкового нет, кроме курортных товаров. И цены взвинчены до предела.

Таня долго извинялась, ибо всё забыла, о чём я её просил. Обещала привести на следующий день. Ну, посмотрим, даже интересно, сможет ли она это сделать.

Сегодня четыре с половиной часа был в движении, ходил к Содомским горам, к пещере Лота, где он скрывался с двумя дочерьми. И ещё там стоит подобие соляного столпа – как бы статуя его погибшей жены, превратившейся по преданию в соляной столп.

По пути зашёл в кибуц и прошёл его полностью, искал магазин. Магазин не нашёл, но увидел детский садик, где играли дети. А школы нет, видимо возят школьников в другое место. Везде однотипные коттеджи с плоскими крышами, на которых установлены солнечные подогреватели воды. Кругом полно экзотических деревьев и кошек, шныряющих тут и там, по дорожкам и между деревьями. А жителей, особенно праздношатающихся, как у нас в России, нигде не видно. Все работают.

И собаки встретились мне, когда я подошёл к пожилой еврейке, убиравшей мусор около дома, чтобы спросить про магазин. Крупные псы подбежали, обнюхали меня и разочарованно вернулись к хозяйке, не найдя у меня оружия и взрывчатки.

Еврейка, к которой я обратился на иврите, держа словарь перед собой, сказала, что магазина в кибуце нет, они ездят за продуктами в другое место. Я не понял, куда именно.

Когда я шагал многие километры по дороге с рюкзаком на спине, то многие водители грузовиков и даже легковых машин приветствовали меня, сигналя и отрывая одну руку от руля. Уважают экстрималов! И то, сколько я в Израиле, а других таких, как я, пока не встречал.

Когда вернулся к палатке, ноги были на пределе усталости. Купание в море и лёгкий массаж вернули мышцам силу.

А местные пляжные коты продолжают помечать мою палатку, в разных местах ставят автографы. Подписывают!