ГЛАВА 20.






Приняв командование 9-й немецкой армией в критической оперативной обстановке, генерал Модель был спокоен и уверен в своих силах. В сентябре ему пришлось проявлять чудеса изворотливости, командуя маленькой армией, в которую он превратил тогда свою 3-ю танковую дивизию, почти полностью лишившуюся всех своих танков в ожесточённых боях южнее Десны на раскисших от осенних дождей дорогах. Теперь в его руках была железнодорожная ветка Сычёвка-Ржев, что значительно облегчало поставленную перед ним фельдмаршалом фон Клюге трудную задачу: стабилизировать положение западнее и южнее Ржева, контратаковать во фланг прорвавшиеся с севера в обход Ржева армии Конева, перерезать их коммуникации и деблокировать отрезанные Коневым войска левого фланга 9-й армии, после чего при поддержке авиации группы армий «Центр» полностью ликвидировать опасное вклинение противника на левом фланге группы армий.

Модель прежде всего позаботился о безопасности железнодорожной ветки Сычёвка - Ржев. Поставив на лыжи и снабдив самодельными маскхалатами танкистов 1-й танковой дивизии, оставшихся без танков, он организовал свои бригады лыжников, под прикрытием которых работали железнодорожные войска, восстанавливая повреждённые противником пути. От нападений с воздуха железнодорожников защищал сооружённый в Ржеве по проекту майора Рихтера импровизированный зенитный бронепоезд из смонтированных на дрезинах двух 88-миллиметровых пушек, двух лёгких 20-миллиметровых зениток и четырёх зенитных пулемётов. Впереди себя этот поезд толкал четыре платформы «миноискателя» для обезвреживания фугасов, которые нередко и срабатывали, свидетельствуя о ночных рейдах диверсионных аванпостов противника. Принимая удар на себя, платформы «миноискателя» гасили ударную волну, после чего их заменяли на новые. Командовал этим бронепоездом с экипажем из 40 человек обер-лейтенант Лангхаммер из 4-го зенитного полка. Этот же бронепоезд сопровождал в пути эшелоны с грузами. Впрочем, название «бронепоезд» было чистой воды мистификацией. Никакой брони не было. Платформы были открытые. Экипаж прятал лица под кожаными масками, чтобы не заработать обморожение на ледяном ветру во время движения.

Одновременно генерал Модель вёл активную разведку во всех направлениях и поэтапно отводил 46-й танковый корпус с рубежа восточнее Гжатска и с реки Руза, чтобы сосредоточить в районе Ржева мобильное ударное ядро, достаточное для перехвата инициативы у генерала Конева, явно увлёкшегося в развитии большого зимнего наступления на Вязьму и преступившего наконец грань допустимого риска, введя в глубокий прорыв западнее Ржева слишом много войск на исходе зимы, не позаботившись
должным образом ни о надёжном прикрытии флангов прорыва, ни о поддержании необходимого снабжения атакующих армий боеприпасами, продовольствием и горючим.

Вскоре разведчики Моделя собрали детальную информацию о противнике. Самым уязвимым местом в коммуникации, через которую Конев осуществлял снабжение своего далеко вытянувшегося на юг дефиле западнее Ржева, были фланги прорыва между Ржевом на востоке и деревней Соломино на западе. Здесь и подготовил Модель решающий удар. Главной ударной силой должна была стать мотодивизия СС «Рейх», отозванная с фронта на реке Руза и подтягивающаяся с востока в Ржев.

Захватив 9 октября в упорном бою Гжатск и прорвав советскую оборону на высотах в районе Слободы, командир дивизии генерал Гауссер оставил в Гжатске полк «Дойчланд» отражать яростные контратаки противника, а главными силами устремился в прорыв по шоссе на Москву в составе колонны 46-го мотокорпуса. В авангарде – отчасти из политических соображений - двигался полк мотопехоты «Фюрер», за ним следовала бригада генерала Бруно фон Гауэншильда с 7-м танковым полком 10-й танковой дивизии, усиленным дивизионом САУ и мотоциклетным батальоном.

На знаменитом Бородинском поле эту колонну встретили обутые в унты сибиряки из 32-й стрелковой дивизии, поддержанные двумя бригадами танков и дивизионом «катюш», ещё остававшихся тогда, в начале октября, экзотикой на Восточном фронте. Генерал Гауссер стал одной из первых жертв секретного оружия. Неосторожно выдвинувшись с авангардом без глубокой разведки на открытую местность, он угодил под залп реактивных установок, получил тяжёлое осколочное ранение в ногу и был вывезен с поля боя в тыл, оставив командование командиру полка «Дойчланд» Вилли Биттриху. Подтянув артиллерию, Биттрих отомстил за командира, в свою очередь применив секретное оружие - шестиствольные миномёты «Небельверфер», получившие вскоре у русских уважительное прозвище «ванюши». Это склонило сражение на Бородинском поле, продолжавшееся двое суток, в пользу 46-го мотокорпуса. На плечах отступающего противника авангард корпуса ворвался в Можайск. На этом наступление пришлось прекратить из-за погоды. Уже 10 октября повалил мокрый снег, перешедший в холодный дождь, и автострада, представлявшая собой присыпанный гравием земляной вал, пришла в полную негодность. Немецкие маршевые автоколонны, двигавшиеся по автостраде в три ряда вслед за авангардом, намертво остановились в этой грязи, растянувшись на сотни километров. Подвоз боеприпасов и горючего в голову колонны был парализован, и наступление пришлось отложить на целый месяц, пока ударившие морозы не сделали автостраду вновь проходимой.

В ноябре наступление на Москву возобновилось. Теперь мотодивизия СС «Рейх» наступала в первом эшелоне на правом фланге 46-го мотокорпуса, а 1-я танковая дивизия – на левом фланге. Девять дней продолжались упорные бои с войсками генерала Рокоссовского на подступах к Истре, и лишь после того как Рокоссовский был вынужден приказом Жукова снять значительную часть артиллерии с левого фланга и спешно перебросить на успевший сильно растянуться правый фланг, далеко на север, в район Солнечногорска и Клина, где Жуков пропустил сильный удар 41-го и 56-го мотокорпусов, прорвавших его фронт на всю глубину и атаковавших оба города практически одновременно, Истра наконец пала. Бои в городе продолжались двое суток, 26 и 27 ноября. Не задерживаясь в Истре, Биттрих оставил в городе заслон дожидаться подхода пехоты и двинул авангард на Москву. Дорогу ему расчищала авиация. Пока «Мессершмитты» завязывали бой с многочисленными советскими истребителями, «Юнкерсы» атаковали позиции артиллерии противника, методично обрабатывая шоссе километр за километром, и хотя прежнего численного преимущества в воздухе у немцев уже не было, они выезжали на тактическом мастерстве пилотов, опытности командиров и качественной радиосвязи. В течение недели мотодивизия СС «Рейх» и 10-я танковая дивизия теснили противника, неся при этом чувствительные потери. Чем ближе была Москва, тем яростнее оборонялся противник и тем нерегулярнее работали немецкие службы тыла, явно не справляясь с необходимым для успешного наступления графиком подвоза боеприпасов, топлива и оружейной смазки. Техника очень быстро выходила из строя, и кавалер Железного креста 2-й степени Отто Скорцени, служивший инженером в мотобатальоне, сбился с ног и заработал воспаление желчного пузыря, пытаясь своими силами отремонтировать на морозе в полевых условиях то, что можно было отремонтировать в тылу в тёплом гараже при наличии запчастей за пару минут. О подвозе зимнего обмундирования, продовольствия и фуража в армейских штабах у фон Бока никто не смел заикнуться. Срыв анонсированного Геббельсом вступления Вермахта в Москву был неизбежен, если бы хоть один эшелон со снарядами для артиллерии и бомбами для авиации был отвлечён для доставки на передовую зимнего обмундирования для солдат, а гнева фюрера в штабах боялись гораздо больше, чем поражения на фронте. Потери от обморожений были так велики, что Биттриху пришлось расформировать по батальону в полках «Дойчланд» и «Фюрер», распределив гренадёр по остальным батальонам. Вместо автоматов, отказавшихся служить на морозе, солдатам раздали карабины. Во всей 10-й танковой дивизии к 1 декабря на ходу осталось семь танков. И только надежда зазимовать в Москве у горячих печей ещё толкала изнурённые войска вперёд. Питались лошадьми, у которых никаких надежд на фураж и тёплую конюшню не было. Павших обозных лошадей заменили более выносливыми из артиллерийских упряжек, прицепив лафеты пушек к колёсной и гусеничной технике, но последней не хватало, а первая от повышенной нагрузки выходила из строя ещё быстрее. В первых числах декабря 1-я рота мотоциклетного батальона мотодивизии Биттриха ворвалась в Ленино, в 17 километрах от Москвы. Спустя сутки мотоциклисты захватили посёлок Николаев, продвинувшись к Москве ещё на пару километров. Отсюда, с высокой каменной колокольни, Отто Скорцени видел в бинокль блеск позолоты на куполах соборов в центре Москвы. Москва была совсем рядом, но дивизия Скорцени больше не наступала. Более того, она получила приказ отступить за Истру. Скорцени задержался в арьергарде, пытаясь восстановить хоть что-то из техники на гусеничном ходу, без которой вывезти артиллерию было уже невозможно. И всё же много орудий и значительную часть грузовиков пришлось бросить. Вины Скорцени в этом уже не было: горючее из тыла перестало поступать, и инженер, совсем не горя желанием брести на Запад пешком, своевременно подал рапорт о предоставлении ему отпуска по болезни и с последней оказией добрался до Истры, затем до Гжатска, откуда выехал в Оршу и далее следовал на Запад с относительными удобствами. Рождество инженер встретил уже на родине. Тем временем мотодивизия СС «Рейх» отступила за Истру, потом ещё дальше – за Рузу. 16 января дивизия получила приказ сняться с передовой и следовать в Ржев во втором эшелоне за 1-й танковой дивизией.