Не узнаю Москву. Не узнаю.
Не потому, что память вдруг отшибло
или считаю место гиблым,
увы, не потому…

Я коренной москвич.
Родился на Волхонке,
гулял в Пречистенке с девчонкой,
да и Поклонная гора по нраву школяру.

Мне восемнадцать. Мечтаю о погонах.
Балашиха – муштра до одури.
Без принужденья исполняю «равнение на знамя».
Лето 68-ого…
В учебных классах окна настежь.
Долбим основы:
«Аврора – Смольный …»
Профессор вторит:
«Ленин… Как правильно он жил…»
«Иосиф Сталин. Шпиономания. Враги...»
Два титана. Обоих уважаю.
Идейный и счастливый по-советски.

Выпуск.
Пафосные речи.
На просветах две звезды.
Впервые пропускают с девушкой…
Танцуем твист,
мешаем водку с рислингом…
Утром из стаканов вынимаем «поплавки» –
цепляем их на кители.

В «застойные» служил. Дошел до генерала.
Поладил с Марксом – раскрыл он суть буржуев,
нам разъяснил прибавочный доход.
С «оказией» летал в другие страны –
«крепить фундамент», обращать «заблудших»
в единоверцев. Был усерден как службист.
Но не стрелял, когда толпа впадала в буйство.
Читал в дороге Гоголя, о «Тройке»,
куда она летит, немало размышлял.
«Особый путь» нам выбрали вожди,
нас не спросив, об этом думал много,
и чем он лучше, правильней других?
Адама Смита пробовал на зуб,
таранил Ницше, продирался сквозь Спинозу…
А ясности по теме ни на грош…

И нового я в жизни не открыл.
Уже и не открою, други. Баста!

Усеяв лоб морщинами, беру
готовые клише:
да, движутся планеты по орбитам,
и направленье задано им свыше,
так и народы в каждое столетье
в кровавой сшибке мечутся по шару.
Свершается циклично, по спирали,
бег яростной Истории…
Раздоры в мире происходят из-за денег,
в них, только в них причина зла…
Рядом с истиной. Допустим, что и так…
но вот беда какая,
кто кому и сколько должен,
теоретик нам не объяснил.

«Не я тут виноват, а все другие,
я жертва в этой круговерти», – думал каждый,
кто не держался даже за марксизм.

В делах, бореньях годы пролетели,
Глядь в зеркало – седая голова…
Пусть сохранить Союз мы не сумели,
но главное – Москва, Москва жива!!!

Зарядье и Манеж сверкают позолотой,
И купола Блаженного видны издалека…
А по субботам в храме на Варварке
к причастию святому льнет душа.
Шагая медленно, иду на площадь после,
часы державные на Красной бьют.
Проверить по часам эпохи свои, и удержать в уме
большое с малым, и отметить:
по-прежнему на башнях звезды…
А правильнее бы там водрузить кресты,
они стояли дольше. Ах, внимай
Истории, ее страницам славным,
перекрестись, молитву сотворить умей…
Но можно и с орлами примириться:
задиристо и глазу веселей.

Я умеряю шаг. И вовсе замер…
Иван Великий! О тебе рассказ –
от поля Куликова до Казани…
В наряде новом величав и строг,
ты предков сон достойных охраняешь.

И многих приводившие в экстаз,
приметы поменялись напрочь: нету
у Мавзолея больше караула,
и реет над Сенатом триколор…
Я не грущу. Вдыхаю полной грудью:
овеял свежий ветер часть шестую!

И не зову я к покаянью никого,
и сам не каюсь, оставаясь сильным:
обиды только сильному прощают,
а слабым никогда не буду я.