Глава XL.

Не зря Суворов переводил на немецкий язык свою «Науку побеждать». Гудериан летом 1941 года продемонстрировал, что изучил эту книгу лучше, чем Жуков и Тимошенко. Вся Смоленская операция почти буквально повторила форсирование Суворовым Адды и взятие Милана в 1799 году. В городе ещё рвались снаряды, и Гудериан поспешил предпринять экскурсию по Смоленску, пока превратности войны не наложили на город неизгладимую печать.
Генерал ехал по городу в открытой машине, когда рядом разорвался снаряд; взрывная волна выбросила из открытого кузова офицера связи, сопровождавшего командующего в его познавательной поездке. Подъехав к собору, Гудериан вошёл в него и остановился, озадаченный увиденным: перед ним была восковая фигура нищего, просящего подаяние. В глубине собора виднелись и другие фигуры в человеческий рост, они показывали в утрированном виде, как отъявленные негодяи и мошенники, - по-видимому, представители буржуазии, - разными способами эксплуатируют и угнетают пролетариев. Как выяснилось, это был антирелигиозный музей. Сторож с длинной белой бородой проводил Гудериана в другую часть собора, отведенную для богослужения. Район, в котором находился собор, не обстреливался русской артиллерией. Возвращаясь на машине к себе в штаб, Гудериан вновь угодил под артобстрел, и сидящий рядом офицер связи, отделавшийся в первый раз лёгкими ушибами, буквально врос в мягкое сиденье штабной машины, однако на сей раз всё обошлось.
Узнав о том, что Гудериан в Смоленске, Сталин пришёл в ярость. И было от чего. Тимошенко и Жукову пришлось выслушать много неприятной правды в свой адрес. Впервые с начала кампании Сталин начал осознавать истинные масштабы грозящей стране катастрофы. Уверенность Сталина в подавляющем превосходстве Красной Армии была не просто подорвана, она вскоре сменилась столь же мало обоснованной уверенностью в заведомой неспособности его генералов проводить успешные наступательные операции. Тем не менее этот отрезвляюще-холодный душ явно пошёл Сталину на пользу.
Что русскому здорово, то немцу смерть. У Гитлера и у верхушки германского генералитета блестящий успех Гудериана породил ничем не оправданную эйфорию. Отрыв руководства от суровой действительности, о котором говорил Гудериан, фатально углубился. Когда прибывший в Растенбург из Африки генерал Кирхгейм встретился с Паулюсом и задал ему вопрос: «Не будет ли зимой сюрпризов на Восточном фронте?», - тот лишь руками развёл: «Зима на Восточном фронте станет для нас огромной проблемой, особенно в вопросах организации снабжения, однако фюрер категорически запрещает говорить с ним о зимней кампании. Никакой зимней кампании не будет, говорит он: война на Востоке к зиме должна закончиться. Ещё несколько ударов, и колосс Россия рухнет».
Во всём мире в эти дни мало кто сомневался в том, что Германия близка к победе на Востоке.
Между тем реальных оснований считать так не было. Пропустив второй сильный удар на Западном фронте, Россия покачнулась. Но запас сил, людей, пространства и ресурсов был у России достаточно велик, чтобы пережить и этот удар, а силы Германии неуклонно таяли. Уже в начале июля Главный штаб сухопутных сил задействовал 60 процентов своего стратегического резерва, направив на Восточный фронт 14 дивизий. Восстанавливать резерв было почти нечем: нехватка рабочих рук едва позволяла решать текущие проблемы тыла для тех войск, что уже дрались на передовой. Стремительное движение на восток измотало немецкие бронетанковые войска, численность их сократилась более чем вдвое, и очень скоро Гудериану пришлось почувствовать, что близость Москвы, две трети пути до которой он преодолел за три недели, обманчива. 17 июля русские полностью отбили северную часть Смоленска, бои в городе возобновились и продолжались с неослабевающим напряжением день за днём до конца июля. Гот слал Гудериану отчаянные призывы помочь ему замкнуть кольцо окружения в Дорогобуже, однако в это время русские атаковали правый фланг Гудериана по шоссе Рославль-Смоленск, и Гудериану пришлось бросить против них 17-ю танковую дивизию, сняв её с левого фланга, где она вела бои с танками противника в районе Гусинской переправы и отражала попытки противника создать другие плацдармы на южном берегу Днепра восточнее Орши. В завязавшихся к югу от Смоленска боях был убит командир дивизии генерал фон Вебер. Гудериан, однако, был не из тех генералов, кому проблемы на флангах и в тылу мешают развивать инициативу в центре, когда того требуют обстоятельства. Его могло остановить лишь лобовое столкновение с сильной линией обороны прямо перед ним. Не откликнуться на призывы Гота Гудериан не мог: замкнуть кольцо окружения восточнее Смоленска, как это уже было сделано под Белостоком, - таким должен был стать закономерный финал Смоленской операции. И Гудериан, оставив в тылу невзятый Могилёв, отбиваясь от яростных контратак противника на левом фланге, между Оршей и Смоленском, силами 18-й танковой и 29-й мотодивизии, а на правом, - по берегам рек Остер и Сож, - силами 24-го танкового корпуса, двинул 46-й танковый корпус в наступление на восток по шоссе Смоленск-Стодолищи-Ельня. Два дня, 18 и 19 июля, продолжались ожесточённые бои на подступах к Ельне. Русские располагали здесь хорошими оборонительными позициями, на которых была развёрнута артиллерия. Из полей несжатой пшеницы и ржи перед фронтом и на флангах 10-й танковой дивизии генерала Шааля и дивизии СС «Рейх» генерала Хауссера то и дело появлялись советские танки T-34. Немецкие противотанковые пушки и танковые орудия были бессильны против брони этих машин. Приёмы борьбы с Т-34 приходилось осваивать прямо на поле боя. Мотоциклисты дивизии СС «Рейх» выезжали в поля навстречу советским танкам, отыскивали их и корректировали сигнальными ракетами огонь немецких 105-миллиметровых самоходных штурмовых орудий, рискуя вызвать тем самым огонь на себя. Пехота переняла у противника испанский опыт борьбы с танками, и бутылки с «коктейлем Молотова» стали эффективным средством борьбы против T-34. Плохие дороги, жара и пыль приводили к большим потерям в технике. Немецкие танки, как и советские, тонули в облаках пыли. Уже на пути к Ельне забитые масляные фильтры и перегрев танковых моторов лишили 10-ю танковую дивизию половины танков Pz.-IV: не было запчастей, чтобы на марше починить двигатели. Треть грузовиков с вышедшими из строя моторами остались стоять на обочинах дорог. Гренадёры пехотных полков «Великая Германия» и «Фюрер», догонявших танковые дивизии своим ходом, засыпали на привалах мёртвым сном усталости, и никакая сила уже не была способна их разбудить. 19 июля пехотный полк 10-й танковой дивизии пошёл на штурм Ельни. Понеся большие потери от артиллерийского и минометного огня противника, немецкая пехота преодолела минные поля, проволочные заграждения, широкий противотанковый ров и вошла в город. Ожесточённый бой на улицах продолжался до вечера. К ночи пехота достигла северной окраины Ельни. Здесь пулемётчики отразили несколько яростных контратак русских. На следующий день подтянулась дивизия СС «Рейх» и заняла высоты на левом фланге 10-й танковой дивизии. Однако поставленная перед корпусом цель ещё не была достигнута: высоты к востоку и северо-западу от Ельни оставались в руках противника, и закрепиться в городе под огнём расположенных на высотах неприятельских батарей не представлялось возможным. 22 июля пехотные полки «Великая Германия» и «Фюрер», поддержанные артиллерией и танками 10-й танковой дивизии, пошли на штурм высоты на северо-западе. Потери от огня противника были велики. Палящее солнце, отсутствие тени и накопленная на марше усталость удваивали эти потери. К вечеру гребень высоты был захвачен. 23 июля бой за высоту возобновился. К вечеру, когда немецкие гренадёры овладели всей высотой и заняли деревню Ушаково, потери пехотных полков были так велики, что Гудериан был вынужден отвести дивизию СС «Рейх» с передовой. Войска отчаянно нуждались в передышке. Однако противник и не думал её предоставлять, он подтягивал к Ельне и бросал в бой всё новые резервы. Под палящим июльским солнцем стрелковые цепи русских, поддержанные танками, волна за волной шли в атаку прямо под огонь немецкой артиллерии, русская пехота тысяча за тысячей находила смерть в огненном пекле, и у немецких артиллеристов не хватало зарядов: тыловые базы снабжения остались далеко позади. Несколько раз стрелковые цепи докатывались до немецких позиций, и тогда в окопах завязывалась рукопашная, в ход шли сапёрные лопатки, ножи и штыки. Несколько раз позиции на высотах переходили из рук в руки, и всякий раз немцы возвращали их после яростной контратаки. Наступление Гудериана на Дорогобуж было сорвано. Впервые с начала летней кампании танковая группа Гудериана утратила свободу манёвра и надолго остановилась. Началось четырёхнедельное сражение под Ельней.