Лил на кухне, она возится с начинкой для торта или пирога, напевает песенку Лютика, и она вполне счастлива; в такие дни Гумбольд украдкой подглядывает за ней или размышляет сидя в кресле. Какой парадокс природы эта Лил, Гумбольд вполне реалист, хотя сама Лил считает, что реализм не его конек, и ей больше импонирует фантасмагория или даже шарж. Лил словно рыбка, она целиком зависит от погоды; она совершенно не домосед и все же обустроить гнездышко неприхотливо любит и делает это; в пасмурных лиловых и фиолетовых тонах, бордо и синь. Гумбольда же все больше стал интересовать вопрос как фантасмагория соприкасается с реальностью, его это волнует не на шутку; ему безусловно комфортно в юдоли философского отстраненного принципа, однако его назойливо стал изводить вопрос, а что можно выразить этим принципом и насколько наши чувства подвластны симметрии. Гумбольд наслаждается этой видимостью и значимостью для нее, и все же ловит себя на мысли каждый раз чаще, что не до конца с ней откровенен, что он будто отгораживает себя от нее метафизической стеной; но теперь это становится все сложней и сложней. Плотину начинает размывать вода и она вот-вот накроет его с головой. "Лил, ты ведь совершенно не знаешь себя, ты прячешься от себя, а я тебя вечно ищу; ищу тебя будто сокровище какое на дне морском, словно пират... ох, Лил, как мы теперь похожи, как две капли воды, как две поломки... не угодные божественной воле, и с каким нескрываемым удовольствием я отвоевываю твое естество у него своими поцелуями; будто бережно снимаю с тебя кожу раз за разом, желая твоего возрождения, желая твоего обновления, желая одну любовать нескрываемым беспечальным откровением; как легко ему писать тебе будто за место его кисти, его пальцев, стоит ОН сам, бросивший тебя, не ведавший этого наслаждения, этого сакрального действа, этой anima mundi предвосхищения. Лил, как больно мне от другого, от того, что я не могу говорить от своего лица; как это возвышает и отдаляет тебя, такую идеальную и вместе с тем необходимую. Нет, Лил, это твоя лучшая роль. Какого черта эти мысли? Нет, ты здесь совсем близко, совсем доступна и счастлива, о боже, Лил счастлива. Это константа теперь!!!"
Гум подкрадывается и подглядывает из-за ее спины, однако не может себе отказать и подходит совершенно неслышно сзади и берет ее за талию.
- Ааааааааай! - вздрагивает Лил и ее дыхание перехватывает слегка.
- Гум!!! Ты напугал меня, я тебе столько раз говорила, я не люблю, когда ты подкрадываешься как зверюга!
- Прости, Лил, - Гум уже покрывает поцелуями ее плечи и шею, - прости крошка, я не мог сдержаться, если бы ты знала, что чувствую в этот момент, когда ты вздрагиваешь всем телом будто сотрясается эфир где-то далеко, звезды чокаются будто они бокалы с изысканным вином.
- У меня все подпрыгивает внутри, Гумичко, ты правда или это опять выдумки, чтобы запудрить меня уже до основания вселенского?
Гум щекочет ее слегка за ухом, целует ее щеку, и уже на самое ушко шепчет:
- Я жить не могу без твоих вздрагиваний, Лил, это такой редкий ток во вселенной, за которым я готов охотиться неделями, месяцами и годами даже!
Лил, уже успокоившись, и довольная его признаниями, осваивается вполне:
- А мне кажется, ты просто заряжаешь метафизические батарейки, дорогой, обветшалые батарейки, хих...
- Ты плутовка, я люблю тебя, - ммм нет, заряжаешь батарейки, - что ты, люблю тебя, корнишон, - ахаха, ладно, ладно, пройдоха.
Лил поворачивается к нему и обнимает, приближает губы к его лицу, носу.
- Знаешь, дорогой, ты меня беспокоишь в последнее время, ты что-то скрываешь от меня и это факт! Потому что как угорь витиеват.
- Лил, послушай, я не справился, понимаешь, я не могу быть Солнцем, Лил, и согревать всех, это не мое Лил, я лунный тип, я сам не ожидал этого, но это так понимаешь, влияние Луны велико.
- О, госпади... аха-хах, - Лил начинает теперь распирать смех и радость, - аха-хах.
- Лил, что смешного... тебе так весело?
- аха-ха-хах, не переживай дорогой, - Лил отпрянув от него на шаг, сгибает руку в локте и демонстрирует свой бицепс, поддувает челку и поясничает, она, похоже где-то это видела в кино, может быть, - я могу быть и Солнцем и Луной!
Гум обалделый смотрит на это торжество разума и даже не подвигается, не моргает, он застыл словно малиновое желе.
- Как я об том не подумал, дорогая... действительно.
- Итак, Гумичко, мне нужны еще поцелуи, золотое руно и ключи он новенького кара, аха-хах.
- А что ключи от кара тоже упоминались?
- Ага, еще как и также Иерусалим, Италия и турне по Европе, - Лил была неподражаема, эта игра ее вдохновляла, а подавленный Гумбольд, даже забавлял... ей нравилось торжествовать, не в угоду мнемоническому правилу.
Гум подхватыает ее, и норовит поцеловать теперь ее в нос, однако, Лил, кладет ему пальчик на губы.
- Лил, ты правда мне очень нужна в такие моменты; и вот еще что, Лил, береги поломку.
- Поломку? - вопрошает теперь Лил, - я чувствовала что-то не так, какую поломку?
- Ну, дорогая это непростая поломка, дело в том, что там поломки в цене, в общем-то, целых экземпляров очень мало и они обычно возвращаются в строй, а вот поломки на вес золота; и у тебя теперь две поломки, ты у меня богачка! Ты у меня сокровище, правда ведь?
- Я богачка? Я сокровище? - Лил непонимающе вглядывается в Гумбольда, какую же игру он затеял на этот раз.
- Да, Лил, - и он целует ее в кончик носа.
- Ну, подожди, смутьян, ты опять не договариваешь, подожди, - теперь она обвивает его шею, - я тебя просто так не отпущу, слышишь? НЕ отпущу, тебя теперь... И ты мне все расскажешь, но после... Расскажешь о поломках... и обо всем... правда?
- Да, да, все расскажу, но потом.
Лил, целует его в губы, Гум приподнимает ее от пола и подсаживает на край стола. Он поддерживает ее за талию начинает целовать ее шею, лицо, губы... отрывается и смотрит в ее глаза, в эту бездну довольства и обольщения... Лилит, дЪ`яволица, первая жена Адама... нет, нет, нет, она совершенно иная.. она сокровище со дна морского, копи царя Соломона, ахахах, Лилит, Лилит.
- Я люблю тебя, бесовка.
(14.02.2020г)