Чернушка
Я уже не помню теперь, когда и как у нас появилась коза, но однажды, придя со школы, я увидел её во дворе, привязанной к столбушку изгороди. Коза как коза, с рогами загнутыми назад, с хвостиком-метёлкой и вымя совсем маленькое, едва видное. Но удивила она чёрной блестящей шерстью, белой звёздочкой на лбу с носочками белыми на всех четырёх ногах. Будто кто бинтом аккуратно перебинтовал.
Забежал в дом, кричу с порога: - Мам, чья коза?
- Наша коза, наша! Чья же ещё? Теперь вот с молоком будете у меня.
- Ой, не смеши! Я видел у неё вымя, там и стакана не наберётся.
- Ещё как наберётся! Всё от тебя теперь зависит. Будешь хорошо пасти, и молока будет много. И по улицам меньше болтаться будешь. Хоть какая-то польза от тебя появится.
Не скажу, что перспектива эта меня обрадовала, но пасти Чернушку (так мы её назвали) было совсем несложно. Я вёл её на верёвке к окраине города, на травное поле, недалеко от дома, сразу за шосссейкой. Там вбивал в землю заранее прихваченный деревянный кол и привязывал к нему конец верёвки. Другой конец наматывал на крутые рога. Чернушка ходила по кругу, выщипывала травку, а я лежал на пузе с книжкой в руках и обоим нам было хорошо.. Рядом по шоссе иногда проезжали машины. Чернушка пугалась и бежала в сторону поля пшеничного, у края которого стояла и долго ещё смотрела вслед машине.
Иногда я переворачивался на спину , смотрел в небо , угадывая на что похоже то или иное облако.. Или мысленно переживал прочитанное. Конечно, это были пираты, индейцы или наши разведчики. (Нам тогда и в голову не приходило называть их шпионами. Потому что только у немцев были шпионы). Однажды, я до того размечтался, так далеко ушёл в своих фантазиях, что произошёл конфуз. Как говорится, и смех, и грех.
Чернушка паслась прямо на краю пшеничного поля. А я поленился очередной раз вбивать кол и привязал козу к своей босой ноге. Уткнувшись в книжку, я ничего не видел, ничего не слышал и жил там, в книжке, вместе с героями. И вдруг чую, что Чернушка тащит меня за ногу по земле,и блажит во всю мочь. Оказалось, что прямо рядом с нами разворачивался комбайн для нового захода. Шла уборка, а я и не заметил этого, когда привёл Чернушку. Итак, картина маслом: коза дёргается, верещит, тащит меня. Я пытаюсь встать на ноги – она снова дергается, я снова падаю, всё больше и больше запутываясь в длинной верёвке. И кажется мне, что комбайн едет прямо на меня, что сейчас от меня мокрое место останется. Началась паника. Я пытаюсь убежать в одну сторону, а Чернушка тянет в другую. То она валяется на боку, то я катаюсь по земле, выпрастываясь из клубка верёвочного…
Не знаю сколько бы длилось это представление, если бы комбайнер, видя всё это, не остановил комбайн и не заглушил мотор. Чернушка сразу успокоилась, а я испугался ещё больше. Подумал, что этот чумазый весь в пыли дядька не всыпал бы мне. Чтобы я в другой раз не лез под колёса. Но он, посмеиваясь, распутал на мне верёвку, намотал её мне на руку и сказал: - Дуй отсюда, грамотей несчастный! И книжку свою подбери!
Надо ли говорить, что через минуту мы с Чернушкой уже скакали домой. Она сытая, а я весь в пыли, грязный, и даже умудрился у рубашки рукав надорвать. Ближе к дому я её снял, чтобы мать не увидела сразу. Тем самым отсрочил встречу с отцовским ремнём.
Чернушку я любил. Во-первых, она не бодалась, не была упрямой, и если я угощал её кусочком хлеба с солью, то она, как кошка, тёрлась мордочкой об мою ногу. Во-вторых, она мне казалась просто красавицей. Но самое главное, она давала 5 стаканов молока. Мне, как пастуху, первому доставался стакан парного молока.. Не обделяла мать и двух моих младших братьев. Одному было тогда почти пять лет, а самому младшему всего два годика. И мы в порыве благодарности готовы были целовать Чернушку, кормилицу нашу. Козу в те лютые голодные годы не зря называли «сталинской коровой». Если за корову платили налог и не малый, то коза налогом не облагалась. И по цене была намного доступней. А сена на зиму и вовсе много не требовалось.
…Зимой в избе появились три козлёнка. Поселили их в углу за печкой, постелив на пол солому. Мы все трое, были рады-радёшеньки новым жильцам. Каждый из нас кормил своего козлёнка с рук тем, что удавалось стащить из скудных запасов матери нашей. Она берегла их «на чёрный день», хотя, по сути, у нас каждый день был далеко не белым. Даже кусочки сахара не жалели. Козлята быстро подрастали, и за ними теперь нужен был глаз да глаз. Шкодничали постоянно, выпрыгивая из загородки и круша всё по пути. Запрыгивали на стол, на сундук, на кровать. Но за их проказы попадало почему-то от матери именно мне.
- Ты куда смотрел, оглоед?! –орала она. – Где я теперь новую лампу возьму? Будешь уроки при свечке делать. И керосином будет неделю вонять! – продолжала ругаться мать
Ближе к осени козлята куда-то вдруг исчезли. Мы в три голоса ревели дня два, но козлят больше так и не увидели. Но самое большое горе, первое потрясение пришлось мне пережить чуть позже. Придя из школы, я увидел, как отец орудует ножом, а мать собирает в таз внутренности Чернушки. Я в слезах убежал из дома, возненавидел отца и мать, кричал им с улицы: - Фашисты! Убийцы!! Даже уехал к бабушке в деревню за утешением, твёрдо решив, что больше к этим палачам никогда не вернусь. Мудрая баба Катя всё же объяснила мне ,что такое мясо, откуда оно берётся и зачем оно нужно человеку. Я всё понял, кроме одного: зачем ради какого-то мяса надо было убивать именно нашу Чернушку.. Тем более, что на базаре было полно мяса. Я сам видел.
Домой меня бабушка вернула, гнев матери уняла, но я долго ещё не разговаривал с матерью и отцом. А мясо долго не ел никакого, даже под страхом наказания.
Читатель спросит:- А зачем ты всё это написал, что сказать хотел? Отвечаю. Совсем недавно я привёз в деревню cвою десятилетнюю внучку. Там она впервые в своей короткой жизни увидела поросёнка, кур и петуха. Надо было видеть её восторг, слышать её визг, её удивление и восхищение. Она пыталась поймать, погладить, в руках подержать тех, кого до этого видела только на экране телевизора или на картинках в книжках. Мне безумно жаль стало свою внучку, и я решил почаще и поподробнее знакомить её с Природой, чтобы мир её не ограничивался стенами городской квартиры. И чтобы она не только по асфальту в туфельках ходила, но и босиком по утренней росе побегала. Чтобы соловьиные концерты послушала. Чтобы букеты цветов не в магазине покупала, а сама в поле и в лесу собирала. Этот рассказик для неё и написан.
17.11.15г ДНД